О многом

I

Мечта меланхолика гонит в лес,
Чтобы дальше от лживых людей и города,
Чтобы уйти от вязкого морального голода.
И так он ушел. И так он исчез.

Все же в лесах есть нечто таинственное.
Оно неподвластно ни чувствам, ни разуму.
Все неизвестное пишем к опасному,
А все опасное – к неизвестному.

И если это не уста Божии, то что тогда?
Почему здесь так чувствуется Его взор?
В поисках Бога герой наш нашел укор
И последовал за мечтою своей в леса.

Отказавшись от многого, ушел чуть ли не в затвор,
Хижину соорудил, пусть и без комфорта.
После собирательства следовала охота,
Покуда осень внезапно пришла на двор.

II

Ушел вроде в сентябре, но в погоду летнюю,
Но октябрь расставил все точки над буквой и.
И сейчас, пока дом свой шагами меряю,
Расскажу немного о жизни в своей глуши.

Тихо здесь все, без суеты и спеха.
Спокойно так, будто попал я в Рай.
Здесь я – часть Вечности, а не короткого века,
Но многие скажут, что я – дикарь.

Хибара моя не греет. Оно не нужно.
Это ночлежка, чтобы избегать дождей.
На тропах вокруг (в основе - моих) лишь лужи.
А самое главное – нет людей.

Вроде справлялся прекрасно: была еда
(Ягоды горькие, да грибы, что порой найду).
Теперь же с этим проблема. Беда,
Что без голода суток прожить не могу.

Я наткнулся на след оленя. Меня осенило!
К охоте способен, поэтому – в бой!
Сделал лук, тетиву. Смастерил даже стрелы!
Я знаю, что в этом лесу не чужой.

III

Шел дождь, да погода желала лучшего.
Он вышел с утра, не взирая на мир вокруг.
Духом он был из разряда мощного.
Он шел, напрягая усердно слух.

Он охотился раньше с отцом частенько,
Пропадал на рыбалке. Как знал, пригодится.
Кругом листва опадала мельком.
Ветер силен, значит веткам ломиться.

Интуитивно он шел наготове все дальше вглубь,
Оставляя пометки ножом на деревьях.
Он, прошедший через столько бурь,
Остается привычкам отцовским верен.

Он вспомнил историю папы о первой охоте.
Гласила она о юности ранней, когда весь мир
Другим кажется и иным в своем роде.
Гласила: оленя найдя, убить не хватило сил.

Зверь стоял гордо, смотря своей смерти в глаза.
Мальчуган осмотрел его, да тетиву ослабил.
Оба рога его разрезали собой небеса.
Отцу захотелось оленя в живых оставить…

IV

Прошло два часа. Он идет напрасно.
Дождь все размыл, ни найти следов.
Из – за ливня не слышно треска сучков,
Да и так в грозы лесом брести опасно.

Опускались руки, пробирало злобой.
И уже казалось, что пойдет назад.
Силуэт вдалеке заметя сквозь ряд преград,
Он дыхание будто освоил новое.

Дождь заглушал шаги. Их не слышно толком. 
Он пригнулся и еле шел, чтобы не спугнуть.
До последнего стоит держать свой путь,
А зверь все стоял неизменно, стойко.

Он дошел до кустов, что являлись укрытием,
И достал стрелу, тетиву натянул, приготовился.
Олень в этой чаще удобно устроился
И не спешил удаляться прытью.

Темная шерсть отдавала сталью,
Один рог был сломан, другой – исполин.
Человек для него - незнакомый мир,
И он осмотрел его, изучая.

V

Он смотрел мне в глаза понимающе!
Он прекрасней людей. Он приветлив, красив,
Добр, и взглядом своим прощающим
Мою гордость с корнем испепелил.

Не могу я сказать, что нашло на меня тогда…
Ведь раньше с отцом на охоте такого не было.
Что – то во мне ушло, не оставив следа.
Я чувствовал в этом олене иную силу.

Теперь я жалею, что так был похож на папу.
Я пошел по его стопам, совершил ошибку,
А теперь я голоден. Все идет не по плану!
И холодает уже без накидки…

И за что получаю это? Не понимаю.
Так, лес этот реку собою прячет.
Нужно собраться, руки не опуская.
А вот и удочка. Пойду рыбачить!

VI

За день проходит он здесь вторично.
Погода не изменилась, но больше не льет.
Уже вечер, и время к рыбалке отличное.
Исчезнувший, дальше к реке он идет.

В мыслях лишь волшебство от охвата деревьев,
Да гор, виднеющихся за горизонтом.
Вид лучше, чем картинный пейзаж столетний.
Шум воды по соседству гремит напором.

Он вышел к порогам и стал задумчив.
Решил идти дальше, ведь тут не ловить
(Мыслям своим наш герой послушен),
А время бесценное зря проводить.

Он брел по течению ниже и ниже,
Пока оно вовсе не успокоилось.
Он остался и стал немного поникшим.
Все подготовил, удобно устроился.

Не обращая внимания на треск кустов,
Он сидел, наблюдая за поплавком.
Грозный медведь, повелитель своих лесов,
Также пришел поживиться сюда судаком.

VII

Я не чувствовал страха, признавая свою судьбу.
Когти и слюни из крупной пасти меня не пугали.
Я думал, отдаться на воле в объятия земной твари
Есть высшая ценность, что заслужить могу.

Он приближался медленно, мой предвкушая вкус.
И в глазах азарт, да огромная сила читалась.
Мне, как думал, секунды пожить осталось.
И я стал крестом, расставляя руки, лишаясь уз.

Я уже чувствовал его дыхание жаром на коже,
Да простился со всем окружением, точнее, с лесом.
Навалился он на меня своим мощным весом,
Повалив, оставляя в непроизвольной дрожи.

Я увидел лишь рог исполинский, второго – нет.
Я почувствовал, что на мне уже не зависает тело.
Я видел их бой, и их кровь на шкурах чернела,
Да в свете Луны искажала цвет.

Я закрыл глаза, поскольку не верил в это.
Я не слышал их, покуда сердце стучало в ушах,
Но я чувствовал всем своим миром олений страх,
Переросший в хрип, не имеющий эха.

Я встал и всмотрелся в место сей баталии.
Я увидел двоих, что лежали замертво.
Видно, в порыве последнем, яростном,
Они вместе жизнь земную оставили…

Возненавидел жизнь, потому что оленя оставил
В живых, а он мне спасением вдруг оказался.
Не могу сказать, что я чудом великим спасся,
Ведь судьба коварная не имеет правил.

Теперь я в тепле, ведь медвежья шкура
Греет меня сильнее, чем костер в ночи,
Да мяса хоть месяц теперь не ищи.
Порою нам благо странно даровано.