Поэты и негодяи

              1.
Погрязла в сумраке Россия
С былых времён, до наших дней.
– Ну, где же ты, Господь – Мессия?!
Всю жизнь ты рядом, но не с ней.

За что обиделся, Всевышний,
Ты, на кусок большой земли?
И льётся соком спелой вишни
Чужая правда, издали.

Чернила густо стынут кровью
На белом, девственном листе.
И напиваются любовью
Душа и тело, на холсте.

Страна поэтов-вольнодумцев,
Чья жизнь, как быстрая река.
Страна талантливых безумцев,
Живущих в разные века.

Кто есть поэт, на самом деле?
Избранник собственной судьбы?
И дух его, в забытом теле,
Живёт в предвестии борьбы.

Он строчкой режет, словно бритвой!
Его стихи, как острый нож!
Богатых образов палитра
Рождает правду, а не ложь.

Встречает мир его – отравой.
Он беден, как и весь народ.
Он не возносится над славой,
Скорей всего – наоборот.

За веру он стоит стеною.
И любит Родину свою.
Тоскует собственной душою,
Изгнанником, в чужом краю.

Он терпит муки и лишенья,
Он душу рвёт напополам.
Раскрывший истину в прозрении,
Так ненавистную богам.

Но чаша мерная весов
Переполняется однажды.
И стая беспородных псов,
Вмиг, в горло вцепится, отважно.

И будут грызть, и будут рвать
Поэта-мученика душу.
Всё мясо вывернут наружу.
Вот только мысли не отнять.

Они, как птицы в небе синем.
Свободой дышит их полёт.
Лишь только смерти всё по силам.
Она от жизни всех спасёт.

Кого-то раньше или позже,
Нам не дано об этом знать.
Когда она натянет вожжи,
Судьбы своей не избежать.

Но сколько б на земле не слыли
Поэты, ты одно лишь знай,
В любом краю, где б мы не жили,
Всегда найдётся негодяй.

Он поклоняется любому,
Кто во главе сидит угла.
И вот по образу такому
Он сердцем выгорит дотла.

Стервятники чужого счастья,
Убийцы собственной страны.
Клеймо Российского ненастья.
Прямые слуги сатаны.

Все, в бескультурье разодеты,
Прикрывшись красною мечтой.
Умыли кровью все рассветы,
Когда страна была иной.

Бумагу пачкали чернила,
Но рифмовали не стихи,
А приговор: «Расстрел – могила».
За все чернильные грехи.

Страшнее рифмы – только проза:
Без приговора и суда.
Она, как острая заноза,
Лакает кровь, из под ребра.

Христос, распятый, был поэтом.
– Да, не убий, – он говорил.
И за учение, за это,
Святую кровь свою пролил.

Он вынес адские мучения
За веру ту, что он воспел.
Он наставлял на путь прозренья.
И в этом был его удел.

Но, как-то раз, сказал он: «Братья,
Один из вас предаст меня».
И черное судьбы заклятье
Примерил он, себя пленя.

Венец терновый, гвозди в руки,
И кровь сочилась, как вино.
И, заскучавшей, смерти муки
Ждать не заставили его.

Святым распятьем заклейменный,
Он, содрогая небеса,
Ушел, ни кем не покоренный,
Увековечив образа.

Христос – поэт! А жизнь – писание!
Явившись в образе творца,
Он призывал всех к покаянию,
По воле божьего отца.
                2.
Тридцать лет и три года – рубеж или дата?
Для кого-то – невзгоды, Для кого-то – отрада.
Для кого-то – прощенье, за давностью лет.
Для кого-то – отмщенье за то, чего нет.

Время шло. Но боялись признаться поэты,
Доживая до возраста: тридцать и три.
И всплывали пред ними Голгофы сюжеты.
Да и крест тот, что каждого ждал впереди.

Этот мир поделен был на сильных и правых.
И от части, кто прав был, жил с правдой на "Ты".
Только правда, как кость, застревала отравой,
В горле тех, кто запрет наложил на кресты.

Кто, за власть, не жалел человеческих судеб.
Кто от крови вспотел, отмывая её.
И, кто грабил страну, от идей обезумив.
Черной стаей кружило тогда воронье.

Пой же песню поэт, не жалей своей рифмы.
Ведь стихи – твой удел и твое ремесло.
И пускай всем назло, воспаляются лимфы.
Лишь бы жизни твоей, хоть чуть-чуть повезло.

Коль в народ ты пошел, будь достоин народа.
Не меняй эту славу на деньги и власть.
Ведь поэт – не призванье, а мыслей свобода!
Эта вера, которую трудно украсть.

Это солнца восход над слепым горизонтом,
Что с лучами своими прозренье несет.
Это горечи мед, добываемый потом.
Это вера в Россию и вера в народ.

Эх, Россия – страна, лет тех страшных, бессилье.
Как устала она от такого насилья.
Вся, живущая в страхе, затоптана в прах.
В белоснежной рубахе, да в грязных портках.

Там, где правда жила – стали топи, болото.
Где церквей купола – полно всякого сброда.
Вам кричу я: «Постойте, нельзя так, друзья.
Вы, хоть, руки умойте, покаянье прося».

Вы, входящие в Храм, осквернили святое.
Превратившие в хлам, ничего не построив.
Все, что было до вас  сотворением чуда,
Все разрушили, враз, в одночасье, повсюду.

                3
Сколько выжило? Сколько сгинуло?
Сколько душ эту землю покинуло?
Дует ветер не с Юга, а с Севера.
Вымерзает цветение клевера.

Жил поэт! Да не стало родимого:
Хулигана, гуляки любимого.
Помогли негодяи-затворники.
А, ведь, в друзьях все ходили, притворщики.

Что ж вы сделали с ним, сотоварищи?
Он ведь другом вам был, не товарищем.
Кто же бросил его в пропасть черную,
Безвозвратную и бездонную?

Грех, какой! Вся Россия кается.
Пой, поэт! Твоя песнь останется
На года.  На века – внукам, правнукам,
Да назло ненавистным затравникам.

               4
Просятся мысли на волю. Хватит!
Сколько терпеть? Расстилаю скатерть
Белую, словно листок бумаги.
Первые капли чернильной браги

Лягут на лист, отголоском прошлого.
Что в них искать? Ничего хорошего.
Судьбы поэтов, убитых временем,
Канули в лету. Увы, безвременно.

Нитями тонкими чернила тянутся.
Может и правда, стихи останутся?
Век у поэтов не долог – короток.
Что же ты ждешь, поэт? Время – золото!

Время то – страшное. Время смутное.
Вправо ступишь – измена Родине.
Влево ступишь – веселье жуткое.
На корню гибнет куст смородины.

Где ж ты, ягода моя, спелая?
Где ж ты, ягода моя, сладкая?
Жить в России – решенье смелое!
А ты попробуй, с её порядками?!

Там законов – забор не кошенный,
Беспорядком прибитый, намертво.
Вроде свой, но как гость непрошенный,
В эту пропасть валился, замертво.

А, негодяев – такое множество!
Пальцев не хватит. А рук – тем более.
С виду, как все. А внутри – убожество.
Сколько они причинили боли нам.

Нету ни веры у них, ни имени.
Тяга к наградам влечет заманчиво.
В силу своей негодяйской выделки,
Лезут из кожи, душой смердящего.

               5
Смеюсь свободно им в лицо!
Я на вершине, но не славы.
Той, что рождает подлецов,
Меняя веру, душу, нравы.

Мои творения – мой крест,
Который  я взвалил на плечи.
И этот путь меня калечит,
Как неожиданный арест.

Куда девали свою честь,
Вы, малодушные слюнтяи?
Среди поэтов тоже есть,
Увы, большие негодяи.

Не признающие родства
Ни с кем иным, кто чище словом.
Подобно доенным коровам,
Живете в стаде хвастовства.

Вы, не воспевшие в стихах
Тех нот, что так близки народу,
Крадете мысли и свободу
Других, горящих на кострах.

Не заточил бы я пера,
Коль не было б на то причины.
Гнетёт завистников хандра.
Хоть зависть – признак дурачины.

Как жаль поэтов и людей,
Талант чей, обречен на муки.
Кому выкручивает руки
Бездарность разведенных вшей.

Двадцатый век, тому примером!
Жизней загубленных ни счесть.
Когда в кожанках Люциферы,
Вершили суд над всем, что есть.

(Не окончено…………)