К годовщине Битвы под Москвой 1941 года

Когда Москва зашаталась.

Ревущий, грозный 41й.
Блицкриг... рогатая Орда
на нас нахлынула из бездны,
потоком яростным текла.
Время отчаянья и боли.
Время прозрения от лжи
различных пактов, договоров.
Спасенья не было в тиши,
разорванной воскресным утром
бомбёжкой спящих городов.
Из тьмы веков вернулось будто
проклятье прежних страшных снов…

Стальной каток катил сминая,
стирая армии, фронты.
И в дальномер обозревая,
уж звёзд рубиновых огни
они готовились увидеть,
и стены древнего Кремля,
чтоб растоптать, чтобы унизить,
чтоб стала русская земля
безлюдной, мертвенной пустыней.
Казалось- участь решена…

Октябрь злой, морозный, снежный
стал переломным рубежом.
Когда в отчаянии безбрежном
ярости холодной ком
зовёт не к самосохранению
а в бой, чтоб глотку рвать врагу,
настало время ополчения
собою заслонить Москву!

В столице шли приготовления,
тянулись эшелоны в тыл,
готовили к уничтожению
заводы, фабрики, мосты…
В эвакуацию подались
чиновники и партактив,
свой скарб спасая разбегались,
прикрывшись спинами других.

И может быть в тот час тяжёлый
только решением Вождя,
который не оставил город,
была столица спасена…
Пока Можайск с Волоколамском,
Истра, Звенигород и Клин
сражались, истекая кровью,
с Востока шла подмога к ним.
Шли по Транссибу эшелоны,
на помощь шли сибиряки,
с Урала, с Дальнего Востока,
из Забайкалья шли полки.

Здесь, под Москвою чадным дымом
развеялся “арийский дух”.
И встали танковые клинья,
упёршись в стену, сгинул, стух
победный марш панцердивизий,
чтобы началом стать конца
Столица наша устояла,
хоть велика была цена,
но за ценою не стояли
в борьбе с врагом мы никогда.


Фраза "Москва зашаталась" вошла в обиход во второй половине XVII века во время восстания Разина. Еще больше она применима к ситуации 16-19 октября 1941 года, когда на фоне продвижения вермахта в столице возникла паника, вылившаяся в массовое бегство и анархию.
Вопреки распространенному мнению, началась она не спонтанно. Стихию вызвал, как, впрочем, и погасил четыре дня спустя, Сталин.
2-12 октября войска Западного, Брянского и Резервного фронтов потерпели тяжелое поражение под Вязьмой. Прекратили существование пять советских армий, немцы захватили в "котле" 660 тысяч пленных, 1242 танка, 5412 орудий, и продвинулись к Москве на 120 километров. Руководство СССР узнало о германском ударе 4 октября из выступления Гитлера по радио.
В 2:30 8 октября Георгий Жуков, посланный Ставкой выяснить обстановку, доложил Сталину: "Бронетанковые войска противника могут внезапно появиться под Москвой".
14 октября пал Калинин (ныне Тверь), спустя сутки Можайск.


15 октября Сталин, обычно приезжавший в Кремль около полудня, приказал собрать политбюро к 9 утра и объявил соратникам, что им надлежит эвакуироваться до вечера, а сам он покинет город на следующий день. Из высшего руководства во время кризиса в столице, кроме него, оставались только Берия, Микоян и Косыгин.


По свидетельству наркома авиационной промышленности Алексея Шахурина, 16 октября Сталин в его присутствии приказал первому секретарю МГК Александру Щербакову и главе исполкома Василию Пронину выступить по радио и начать наводить в городе порядок, однако указание было выполнено лишь на следующий день.
17 октября заработал транспорт, на улицах появились армейские и милицейские патрули.
Окончательный перелом наступил вечером 19 октября после заседания Государственного комитета обороны, на котором Сталин, задав присутствовавшим риторический вопрос: "Будем ли защищать Москву?" - тут же продиктовал постановление о введении в столице осадного положения.
Документ, очевидно, составил он сам, о чем свидетельствует архаичный оборот в его начале: "Сим объявляется…".
"Сталин боялся уезжать из Москвы. Понимал, какое это произведет впечатление: и в стране, и за границей решат, что Советский Союз войну проиграл. В Кремле он вождь великой страны. Как только сядет в поезд - превратится в изгнанника", - указывает Леонид Млечин.
Так или иначе, именно личное решение Сталина остаться, судя по всему, давшееся ему нелегко, сыграло ключевую роль и в прекращении паники, и вообще в обороне города.
Режим осадного положения предусматривал, помимо прочего, расстрел на месте грабителей и паникеров.
Сколько человек расстреляли, неизвестно.
По имеющимся данным, в ходе облав в городе задержали свыше 20 тысяч дезертиров и лиц без документов, которых направили в армию.
За самовольное бегство и разбазаривание казенного имущества угодили под суд несколько второстепенных чиновников, в частности, заведующие отделами горисполкома Фрумкин и Пасечный, управляющий трестом местной промышленности Коминтерновского района Маслов, директор обувной фабрики Хачикьян, директор продбазы треста "Мосгастроном" Антонов и его заместитель Дементьев.
Но в целом, с учетом природы тогдашнего режима, московская элита отделалась на удивление легко.
Сталин решил предать забвению эту неприглядную историю, и в дальнейшем к ней не возвращаться.

to be continued.