Стареющий Бог

      Мне бы жизней в количестве двух лучше б выдал на входе Бог. Он не жалуется на слух, только, кажется, он оглох или просто включил игнор, вдруг добавив меня в чс. Закрываясь вуалью штор, долго пялюсь на синь небес, ожидая поймать в окне мимолетный усталый взгляд, обращенный тайком ко мне, говорящий, мол,
      виноват, не расслышал, уже не тот, да и возраст берет своё; я всегда был немножко жмот, никогда не любил нытьё, ну, а нытиков – так совсем даже на дух не выносил, помогал потому им всем, прилагая немало сил, чтоб не слушать их сивый бред беспрерывно и ночь, и день; по итогу на старость лет всё равно получил мигрень;
      и не только её – не сплю, от бессонницы очумел; повязал бы себе петлю, если б только связать сумел, но совсем доконал артрит: перст на длани – давно крючком, разгибаешь его – болит; в общем, трудно быть старичком, а особенно если ты – Всемогущий Всемудрый Бог, мир создавший из пустоты за немыслимо краткий срок;
      миллиарды моих детей знать не знают, что я – старик и что годы уже не те; человек ведь давно привык с каждой болью ко мне спешить, с каждой ссадиной и прыщом; трудно вечно на свете жить, одиноким к тому ж ещё; так что, мучаясь от хандры, оформляю себя в стардом; зато дети мои бодры и бесстыдны при всем при том.
      Я тебя не расслышал, но, если слышал бы – не помог. Потому что ушёл давно я на пенсию, хоть и Бог. Так что, сами вы как-нибудь да справляйтесь с собой уже. Я на этот нелегкий путь подарил всем вам по душе. Опирайтесь, как на костыль, на неё – и шуруйте вон. Из-под пяток летела пыль чтоб на несколько миль кругом.

      Бог не жалуется на слух, это точно я поняла. Он пытался вложить в нас дух, получились – одни тела, он хотел подарить нам мир – мы делили его в войне, при чуме продолжая пир. Его горе понятно мне, он – великий герой труда, он стахановец, черт возьми! Интересно ему, когда будет горд детьми?