Больнее

Не возбуждала меня её нагота.
Волосы перьями на вершине груди.
Она гладила щеки пока я засыпал.
Любил тишину. Улыбаясь без слез. Делал вид.

Того, что важнее всего песни и книги.
Старого Йорка, сложного Канта.
Но электричка отъехав от станции.
Считала круги. Моего туманного ада.

Я готовил ей кофе из пачки.
Где внутри молоко и ложка песка.
Самое важное слово не секс.
То, важное, я не сказал.

И ты не ушла. И я не ушел.
В магазины я часто хожу за веревкой.
И петлю завязав. Мне плачется Йорк.
И глаза с фотографий ребенка.

Они еще даже без слез.
Его еще не побил на площадке бездомный.
Он еще не любил. Еще не давится рвотой.
Еще тетка в ларьках не продает алкоголя.

Он еще верит в Бога и целует иконы.
Знает, что уныние грех и улыбаясь не плачет.
Он еще не запомнил наизусть ее номер.
Он ей не пишет. Он и не знает.

Что день может длиться так долго.
Что сигареты станут дороже вдвойне.
Что любовь может так больно.
Больнее бездомного во дворе.