Оборона Севастополя

Ему ниспослано судьбою испытанье,
Какое только Преисподней может слыть.
Но суждено его нам вынести. И верой, волей и страданьем
В огне ему бессмертие добыть!

В объятиях невиданной чумы пылал и таял,
В лицо ему не ветер дул, а дьявол хохотал:
Крестом кривым и черным рвал, как Цербер лаял
И множил город скорбь, и жизнью увядал.

На ратном поле нету боле -
Ни сожаленья, ни нужды, ни боли...
И только бранные врагу в ответ слова:
Пора сдаваться нам? Нет, не пора!

И снова - пытка жаждой и бессильем:
Нет ни патронов, ни гранат, нет - ничего!
Нам оставалось, что в озлобленном порыве
Кидаться на врага - зубами грызть его!

И пили кровью мы разбавленную воду,
И щерились в пещерах, как зверье,
Готовое сожрать, по зову крови, того,
Кто посягнет войти в его жилье.

Мой город, милый друг, нам стало ясно вдруг,
Что плен, безумие и смерть - одна дорога!
И потому, мы продолжали драться, верить, ждать
Уже без всякого на то благословенья Бога.

Нам было страшно, больно участь ту принять.
Но не о чем жалеть и некуда бежать!
И, ежели с врагом , готовы утопиться в крови -
Не отступать и на своем стоять!

Предел не наступил ни ночью, ни с восходом.
И снова в бой бросали мы лишь душу моряка.
И гибли немцы - снова, снова, снова...
За нами правда, мы - в раю уже наверняка!

Час пробил - город пал под натиском жестоким:
Живой на мертвом был, а мертвый - на живом,
Недаром назван Севастополь Городом-Героем,
Не зря прославлен город русских моряков!

И даже в час, когда над бранным полем
Умолкли пушки, наступила тишина
Как эхо повторял стон призрачный у моря:
Пора оставить порт? Нет, никогда!

Вернулись мы к нему, спустя два года:
Он крепостью предстал, где супостат стоял.
Всего три дня и гнев наш испытав,
                спасения не зная боле,
Бежал фашист от проклятого моря,
И тенью страх его над городом витал!