The Dark Man - Sergei Yesenin 1925

 My dear, my dear friend, I am very sick,
 I don't know where it came from - this pain,
 It's like wind blows all over these dead empty fields,
 Or my mind’s got boozed-up like September’s leaf fall.

 My ears flutter over my head like wings,
 Legs on my neck hang - tiresomely,
 Dressed all in black, black top hat on,
 The Dark, Dark Man… takes a seat,
 No…Tonight he won't let me fall asleep.

 The Dark Man,
 He points on verses in his lousy book
 And snuffling like monk over deathbed
 He reads to me life of a debauchee and scallywag,
 He gains on fear and anguish, the Dark Man.

 'Listen, listen - he mumbles to me, -
 The book is full of plans & beautiful thoughts.
 This man lived in a country that sadly belongs
 To the most disgusting housebreakers & charlatans.

 Over there
 In December snow lays white as hell,
 Blizzards joyfully play spinning wheels,
 Chevalier of fortune - that's who he was,
 But of the highest rank, the top grade man.

 He had an elegant posture, oh, and he was a poet
 With clingy grip to replace lack of power,
 Some mistress in her forties was his naughty girl
 And darling sweetheart as he called her.

 'Happiness, - he was saying,- it's a sleight of hands & mind.
 All blundering souls well known for being hapless.
 And it's nothing at all when too much pain comes along
 With deceitful words and broken gestures.

 In thunder, in storms, through worldly frost,
 When loss is unbearable & sadness too heavy
 He who seems to be happy
 Who's still smiling at ease,
 He perfected this art in Melpomene's favour.’

 'Dark Man ! Don't you dare !
 You are not in the diving division
 To stir up what's hidden in depths of the soul,
 Go ! Tell others ! for I don't want to listen’

 The Dark Man, he stares at me point-blank
 While his eyes slowly turn 'vomit blue'
 As if he wants me to tell that I'm a thief and a crook
 Who once shamelessly robbed someone.

 ............

 My dear, my dear friend, I am very sick,
 I don't know where it came from - this pain,
 It's like wind blows all over these dead empty fields,
 Or my mind’s got boozed-up like September’s leaf fall.

 Frosty night falls upon quiet crossroad,
 By my window I'm standing alone,
 Trees gathered in back yard like horsemen,
 I'm waiting for no-one, nor guest nor a friend.

 The cry of sinister bird is not distant,
 Wooden horsemen make louder their clop,
 Here’s again this Dark Man in my armchair -
 Lifts his top hat, offhandedly folds back his coat.

 'Listen, listen ! -
 He wheezes while staring at me
 Leaning down with each breath even closer, -
 I've never seen any scoundrel till now,
 Who so needlessly suffered from insomnia.

 Ah, pardon me ! That's probably moon!
 What else does he need in his wasted drowsiness ?
 Perchance, 'she' secretly turns up in her curvy forms
 Ready to listen to your die-away poetry.

 Oh, I love poets ! Such funny people !
 Familiar story goes on and on,
 A freak with long hair sings tales to a girl with pimples
 And declares distant worlds, while hiding his sexual lust.

 I don't know, to be honest I don't remember
 Perhaps in Kaluga, but maybe in Ryazan
 A boy lived in a simple peasant village,
 He had blue eyes and hair of gold.

 But then he grew up and became well-known poet
 With that clingy grip to replace lack of power,
 Some mistress in her forties was his naughty girl
 And darling sweetheart as he called her.’

 'The Dark man, you are horrible guest !
 Everyone knows your notorious practice'
 In a towering rage I'm throwing my stick
 To this insolent face, aiming straight for his nose bridge…

 ..............

 …Half moon died,
 Knocks on window the light of blue dawn,
 Darling night ! How can you be so cruel ?
 I'm standing in top hat.
 No one else in my room.
 Only this broken mirror... and me...



Сергей Есенин
Черный человек



     Друг мой, друг мой,
     Я очень и очень болен.
     Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
     То ли ветер свистит
     Над пустым и безлюдным полем,
     То ль, как рощу в сентябрь,
     Осыпает мозги алкоголь.

     Голова моя машет ушами,
     Как крыльями птица.
     Ей на шее ноги
     Маячить больше невмочь.
     Черный человек,
     Черный, черный,
     Черный человек
     На кровать ко мне садится,
     Черный человек
     Спать не дает мне всю ночь.

     Черный человек
     Водит пальцем по мерзкой книге
     И, гнусавя надо мной,
     Как над усопшим монах,
     Читает мне жизнь
     Какого-то прохвоста и забулдыги,
     Нагоняя на душу тоску и страх.
     Черный человек
     Черный, черный!

     "Слушай, слушай, -
     Бормочет он мне, -
     В книге много прекраснейших
     Мыслей и планов.
     Этот человек
     Проживал в стране
     Самых отвратительных
     Громил и шарлатанов.

     В декабре в той стране
     Снег до дьявола чист,
     И метели заводят
     Веселые прялки.
     Был человек тот авантюрист,
     Но самой высокой
     И лучшей марки.

     Был он изящен,
     К тому ж поэт,
     Хоть с небольшой,
     Но ухватистой силою,
     И какую-то женщину,
     Сорока с лишним лет,
     Называл скверной девочкой
     И своею милою.

     Счастье, - говорил он, -
     Есть ловкость ума и рук.
     Все неловкие души
     За несчастных всегда известны.
     Это ничего,
     Что много мук
     Приносят изломанные
     И лживые жесты.

     В грозы, в бури,
     В житейскую стынь,
     При тяжелых утратах
     И когда тебе грустно,
     Казаться улыбчивым и простым -
     Самое высшее в мире искусство".

     "Черный человек!
     Ты не смеешь этого!
     Ты ведь не на службе
     Живешь водолазовой.
     Что мне до жизни
     Скандального поэта.
     Пожалуйста, другим
     Читай и рассказывай".

     Черный человек
     Глядит на меня в упор.
     И глаза покрываются
     Голубой блевотой, -
     Словно хочет сказать мне,
     Что я жулик и вор,
     Так бесстыдно и нагло
     Обокравший кого-то.
     . . . . . . . . . . . .

     Друг мой, друг мой,
     Я очень и очень болен.
     Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
     То ли ветер свистит
     Над пустым и безлюдным полем,
     То ль, как рощу в сентябрь,
     Осыпает мозги алкоголь.

     Ночь морозная.
     Тих покой перекрестка.
     Я один у окошка,
     Ни гостя, ни друга не жду.
     Вся равнина покрыта
     Сыпучей и мягкой известкой,
     И деревья, как всадники,
     Съехались в нашем саду.

     Где-то плачет
     Ночная зловещая птица.
     Деревянные всадники
     Сеют копытливый стук.
     Вот опять этот черный
     На кресло мое садится,
     Приподняв свой цилиндр
     И откинув небрежно сюртук.

     "Слушай, слушай! -
     Хрипит он, смотря мне в лицо,
     Сам все ближе
     И ближе клонится. -
     Я не видел, чтоб кто-нибудь
     Из подлецов
     Так ненужно и глупо
     Страдал бессонницей.

     Ах, положим, ошибся!
     Ведь нынче луна.
     Что же нужно еще
     Напоенному дремой мирику?
     Может, с толстыми ляжками
     Тайно придет "она",
     И ты будешь читать
     Свою дохлую томную лирику?

     Ах, люблю я поэтов!
     Забавный народ.
     В них всегда нахожу я
     Историю, сердцу знакомую, -
     Как прыщавой курсистке
     Длинноволосый урод
     Говорит о мирах,
     Половой истекая истомою.

     Не знаю, не помню,
     В одном селе,
     Может, в Калуге,
     А может, в Рязани,
     Жил мальчик
     В простой крестьянской семье,
     Желтоволосый,
     С голубыми глазами...

     И вот стал он взрослым,
     К тому ж поэт,
     Хоть с небольшой,
     Но ухватистой силою,
     И какую-то женщину,
     Сорока с лишним лет,
     Называл скверной девочкой
     И своею милою"

     "Черный человек!
     Ты прескверный гость.
     Это слава давно
     Про тебя разносится".
     Я взбешен, разъярен,
     И летит моя трость
     Прямо к морде его,
     В переносицу...
     . . . . . . . . . . . . .

     ...Месяц умер,
     Синеет в окошко рассвет.
     Ах ты, ночь!
     Что ты, ночь, наковеркала?
     Я в цилиндре стою.
     Никого со мной нет.
     Я один...
     И разбитое зеркало...

     14 ноября 1925