Не ешь меня, мама!

        Был конец мая 72-го года, яркий, солнечный день.
Женькина компания, состоящая из пяти человек, расположилась в Лёшкином дворе, в небольшом тенистом садике, под обильно цветущими липами и вишнями, примерно в два человеческих роста высотой. Вся компания была из  ровесников, и только одному из двух находящихся здесь братьев Мухамедрахимовых Толику, было уже 10 лет, остальным же по восемь. У Толика было с рождения нарушено зрение, и поэтому он носил очки, но «ботаном» вовсе никаким не был, а просто на правах старшего, был своего рода командиром.
        Неподалёку от них, возле открытого окна первого этажа Лёшкиного дома, сидели мужички, и «забивали козла» в домино, на снятой у кого-то плоской двери. Она была водружена на четыре, стоявших друг на друге деревянных ящика, из-под стеклотары, по два с каждой стороны. Незатейливая, но вполне приемлемая конструкция. На подоконник этого окна была выставлена радиола, где крутились заезженные патефонные пластинки. Звучали слова песни: «Раскалённое солнце, нежно с морем прощалось…»
        Мальчишки перевернули вверх тормашками стоящие тут же переносные качели, так интереснее.
Через пару минут к ним подошли два здоровых парня лет по двадцать пять, и один из них спросил:
      - Пацаны, вы чего творите-то, зачем качели перевернули, а?!
Лёшка тут-же нашёл что ответить, он всегда был заводилой компании, да и двор был его, в котором Лёшку знали все жители этого дома:
      - Мы играем в войну, и это наш танк.
      - Какой же это танк, где башня?
      - Мы играем в гражданскую войну, тогда у танков башен не было.
      - А-а, ясно. Ладно, играйте, только потом чтобы качели обратно перевернули!
Взрослые парни ушли.
        Играть в войну как-то расхотелось.
Решили по очереди рассказывать страшные истории. Если не знаешь страшную, рассказывай любую,
главное, чтобы её не знал никто из присуствующих, хоть из свой жизни, а хоть даже и придумывай, только чтобы интересная была. Если история была «тухлая» (не интересная), рассказывай другую.
Никому не хотелось быть первым. Решили рассудить считалочкой: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…»
       И пошло-поехало.
Очередь дошла до Лёшки, и вот он начал рассказывать:
     - Жила-была одна женщина, у которой была девочка, её дочка.
Эта девочка часто гуляла одна во дворе, не хотела наверное ни с кем дружить, а может просто не было подружек её возраста.
       И вот однажды девочка не вернулась домой, куда-то пропала.
Женщина стала звать, и искать девочку. Но девочка не находилась. Пришёл папа девочки, и тоже стал её искать. Но девочка опять не находилась. Потом прибежали соседи и родственники, и тоже стали звать, и искать эту девочку. Но девочка всё не находилась, и не находилась. Приехала милиция из двухсот человек, и сорока специальными собаками ищейками, приехало три батальона солдат с автоматами, над городом летало пятнадцать вертолётов, в которых сидели тридцать человек с морскими биноклями и высматривали девочку. Поиски продолжались две недели, но эту девочку так и не нашли.
      Женщина поплакала-поплакала, а потом решила завести другую девочку.
Как-то эта женщина пошла в магазин «Кулинария», и купила котлеты на ужин.
Пожарила эти котлеты, положила в тарелку, села за стол, наколола одну из них на вилку, поднесла ко рту, и совсем уже хотела откусить, как услышала крик той самой девочки:
    - НЕ ЕШЬ МЕНЯ, МАМА!
При этом, Лёшка последнюю фразу громко прокричал, и резко дёрнул одного из рядом сидевших.
    - Ребята все засмеялись, Лёшкина история всем понравилась.
От доминошников донёсся окрик:
    - Э, пацанва, тихо там!
Следующая очередь рассказывать была Толика, он начал:
    - Я не знаю, знает ли кто из вас эту историю, она настоящая. В нашем переулке есть дом, где на первом этаже грабители зарезали всю семью, отца, мать, и троих детей. Самый маленький даже говорить ещё не умел, но и его тоже зарезали. Та семья хотела купить дачу, а может быть машину.
      Зарезать то зарезали, а деньги так и не нашли. Перерыли все шкафы и полки, но денег не было.
      Деньги лежали под перевёрнутой чашкой на столе. Вечером семья поужинала, попили чай, и перевернув чашки на блюдцах, оставила их на столе.
     Кто-то из ребят поинтересовался, а откуда мол, Толик всё это знает.
Тот ответил, что от Кольки, самого старшего из четырёх братьев Мухамед-рахимовых.
     Между Толиком и Колькой, была разница в восемь лет, между ними где-то посерёдке, затесался брат Борька, а ещё, между Борькой и Колькой, поместилась сестра Зойка, в общем весёлая довольно таки была семейка. Кольке же в свою очередь, рассказал эту «мокруху», наверное, его отец Борис, по прозвищу «Горбатый».
     «Горбатый» был слабоват насчёт Зелёного змия, и в подпитии очень даже словоохотлив. Часто надираясь «в зюзю», он спал под кустами шиповника во дворе напротив. Эти кусты были живой изгородью, отделяющую переулок, от небольшого, аккуратного скверика со скамейками.
     От «Горбатого» так сильно несло всем вместе взятым, что просто кошмар, но кусты шиповника всё это вбирали в себя, и облагораживали, и потому проходившие мимо по тратуару прохожие, всего в каком-то полуметре, совершенно ничего не чувствовали.
     Женька, по обидному прозвищу «Толстый», главу семейства Мухамедрахимовых «Горбатого», трезвым видел всего пару раз в своей жизни.
     У того действительно выпирал небольшой горб между лопаток. Он был лыс, и сидел в очках с чашкой чая, и читал газету, искренне удивляясь буквально всему, что произошло за последние несколько лет.
     В такие дни, все четыре брата и сестра уважительно называли его ПАПОЙ.
Впрочем эти два раза, были какими-то приятными недоразумениями, сравнимыми, разве что с пролётом какой-нибудь кометы вблизи Земли. Во всё другое время, все его называли просто «Горбатый».
     Мухамедрахимовы жили в том же подъезде, что и Женька «Толстый», друг над другом, с разницей через этаж, и их матери дружили между собой.
Когда у Женьки «Толстого» дома случались разборки с мордобитием, то его отправляли к Мухамедрахимовым, а когда наоборот, то соответственно младших Толика и Женьку (тёзку и ровесника Женьки «Тостого») отсылали переждать «бурю» наверх, чтобы не путались под ногами.
     У Женьки «Тостого» не было ни телефона, ни телевизора, и сестёр с братьями как у Мухамедрахимовых, тоже не было. У него было только однопрограмное радио, подключённое к радио точке, и куча интересных книг на шкафу. Но зато у него был ещё  холодильник со жратвой, что вполне можно было приравнять к достоинствам цивилизации Мухамедрахимовых.
     Ну, а Женька действительно был толстым, что правда, то правда, и ни куда от этого не денешься.
     Хотя потом, лет где-то с тринадцати, он стал расти больше в высоту, чем в ширину, и его тогда уже никто не называл «Толстым», а только удивлялись, и даже немного восторгались что ли.
     Компания вернула качели в нормальное положение, и пошла смотреть то невесёлое, мрачное место, где грабитили убили семью.
Место было не то что мрачное, а просто жуткое, от которого веяло ужасом.
Прямо в переулок выходило три пустых окна, по одному из комнат, а последнее из кухни, в которой  виднелась пустая раковина, и пустая же газовая плита. Никакой мебели нигде не было.
     Четвёртое окно из третьей комнаты выходило во двор, где днём через него проникал в помещение квартиры слабый свет.
     Над одним из подоконников окон, что выходили в переулок, свисала тонкая верёвочная петля. На подоконнике соседнего с ним же окна, была засохшая лужица чего-то бурого цвета, и ржавые портняжные ножницы в полураскрытом положении.
     Стёкла на окнах были только на наружных рамах, которые были прибиты к подоконникам гвоздями, шпингалеты были сорваны, и еле болтались.
     Заглянув внутрь любого из этих окон, по спине сразу пробегали мурашки.
После описываемых здесь событий, на протяжении пяти ещё лет, не находилось никого из желающих сюда вселиться.
     В 77-ом году тут появились на окнах реденькие шторки, и признаки жизни, а по вечерам иногда даже кое-где горел слабоватый свет.
     До этого же времени, все из Женькиной компании ребята, старались обходить данное место по другой стороне переулка. А когда всё-таки задумавшись, кто-то из них проходил рядом, то эти окна обязательно заставляли посмотреть внутрь, и тогда всё у проходившего рядом, холодело от страха, и ужаса.

Теперь по прошествии многих, и многих лет, Женьке думается, что зная всё это, туда в одиночку мог зайти в любое время суток, без фонаря и спичек, и что самое главное, так же спокойно выйти от туда, только один человек, из тех что повстречались на жизненном пути Женьки.
Это человек по фамилии Корт.


* Примечание:
описываемые автором здесь события, имена, фамилии, отчества, а так же прозвища и клички, являются вымышленными, и могут совпадать с реальными, только случайно, и потому автор не может нести какую-либо за это ответственность.