Все возможно детка!

      Оранжевые листья проглатывали морозный озон Екатеринбурга как капризные дети дешевые леденцы.
Октябрь наклонился на плече ноября и глиноземной тяжестью вытолкнул его за календарную линию.
      Бродяги начинали предпочитать скверам - подъезды, а пиву - спиртовой "Боярышник".
Наступала пора, когда поскользнуться, стало гораздо проще, нежели чем испачкаться.
      Я шатался в неглубоких дебрях площади железнодорожного вокза, сопротивлялся колючему ветру искусственным мехом китайского капюшона и мысленно пытался представить, как все это выглядело - ровно сто лет тому назад.
      В моем воображении - "рено" и "мазды" преображались в извозничьи дредноуты с волчьими шубами на троне, внутри которых, рыжие разбойники пили огненный чай, и выглядывали от времени из огромных воротников с хрипом: - Коляска на "Арамиль"!.. Восемь "целковых" до Нижнего Тагила!..
      Ходоки с мешками приценивались, а извозные кони-исполины били копытами и роняли горячие, навозные картошки на брусчатку...
      Бодрый бег моих исторических пилигримов был грубо прерван хлопком двери старенькой "ауди", из которой выпало слезливое существо в короткой шубке и сапогах, каблуки которых не предполагали пешеходный переход по пути Амундсена и капитана Татаринова. "Ауди" брызнула вон. Существо поднялось из свежего сугроба с устным изложением нескромной сентенции:
      - Тварь!.. Сука е...!...
      Существо оказалось дамой весьма приятных лет и наружности.
      Услышав от меня выражение: - Мадемуазель! Чем я могу Вам помочь!?.. Она попыталась удалиться с той скоростью, с которой обычно исчезает подворотный грабитель, услышав полицейскую сирену.
      Но, выбранный ею демарш, настолько не соответствовал дорожному покрытию и набойкам, что сделав три фигурных финта на месте, девушка, выбросив руки вперед как баскетболист принимающий подачу - грохнулась лицом на брусчатку, помнящую картофелины лошадей старинных извозчиков.
      Из сумочки со звоном вылетели и покатились - мобильник, очки и губная помада. Проезжающая мимо "маршрутка" пожалела, и по неизвестной причине оставила целой только фломастер губной косметики.
      Если бы пострадавшая стала выражаться, бия кулачками о снег, сгибая и разгибая ноги, вполне возможно что моя позиция так и осталась бы на уровне случайного критика... Но... "Аnything is possible baby"!.. Иначе, по русски - Все возможно детка!..
      Она встала на колени и посмотрела на остатки телефона с такой спокойной усталостью, с какой наверное смотрел выживший грешник Вавилона на очередную, грозовую тучу...
      Наши взгляды на жизнь были тождественны.
Она, взглянув на мою (в очередной раз!..) протянутую руку и мои глаза, узнала во мне уже не полицейского, но Друга!
Подала на встречу лапку и произнесла, - Мерси!
      Улыбка ее, осветившая мне Екатеринбургский вокзал, не менялась и в то время
когда мы стояли перед моими отцом и матерью, перед пышногрудой владелицей ЗАГСа и перед гинекологом сообщившем ей о первой беременности...
      А когда наш третий ребенок (дочка) - родилась семимесячной, и врачи хмуро пожимали плечами, бормоча по латыни, и сказали - Не выживет...
      Она выжила!.. И заканчивает нынче седьмой класс, удивляя тренера по плаванью результатами скорости!..
      Помнишь как я, двенадцать лет назад - целовал тебя и дочку в больничной палате? Сжимал твою лапку и шептал:
      - Аnything is possible baby!..