Царевна-лягушка

I
Желтый дым окрасил стены охрой
Средь клубов густой и едкой гари…
Два бойца сидя т в землянке мокрой,
И один играет на гитаре.

Кисти нот закрашивают плавно
Серебром огни воины жестокой,
Ведь поет он песню, что недавно
Сочинил для милой, для далекой.

В ней любовь до жгучего рассвета,
Гладь души и нежный трепет тела,
Всё светло и ладно в песне этой,
Лишь припев немного недоделан.

Припев
Вот он, припев: пусть другим не милы, не близки
Чувства твои – для меня ты одна лишь такая:
Словно лягушка, ты сбросила кожу тоски,
И обернулась царевной, мне душу лаская.

Радостью светлой меня, как рукой, обнимай
Легкой волной, что целует зазубрины рифа,
Холод души обогрей, словно чувственный май
В крае приморском…” а тут – недоделана рифма.

II
“Где же рифму взять, простую вроде? –
Думает солдат – какая жалость…”
Вновь припев играет – не выходит,
И с печали аж струна порвалась.

Будто плеть, хлестнул металл жестокий,
И поэт затрясся дрожью крупной,
Но второй боец, кто слушал строки,
Подбодрил: “Да успокойся, друг мой”.

Хорошо узнать средь брани ратной
О любимой, что зовешь судьбою…
А струну потом натянешь, брат мой,
Допоешь”… но тут команда: “к бою!”

Припев
Оба пошли по узлам поселковых дорог
В гущу огня, в жерло страшного, смертного пыла,
Только поэт о любимой забыт всё не мог:
Может, с лягушкой не стоило сравнивать было?

Да и струна… что ж порвалась, пустив медный гул?
И не заметил влюбленный и звонкий братушка:
Той же струной здесь растяжку подлец натянул:
Шаг – и подпрыгнула хитрая мина-лягушка.

III
И упал солдат, понурив плечи,
А второй боец был тверже в силе:
Сшиб врага, вернулся в часть под вечер
И грустил о друге, что убили.

Горько плакал: ведь давно дружили,
Но забылся в дреме до рассвета,
И во сне явился сослуживец,
И допел строку, что не допета.

И сказал: “я дембель, пусть не хнычет
Сердце друга от утраты мнимой,
Лишь прошу письмом отправить нынче
Песню, что сложил я для любимой.

Припев
Воин проснулся и принялся вновь за дела,
Всё как всегда, удивляла одна только малость:
Друга гитара лежала, на месте была,
Но заменили на ней ту струну, что порвалась.

Прыгнула жаба откуда-то, щурясь на свет,
Тронув бумагу с едва различимой тоскою,
Там были строки, что пел для любимой поэт,
Да и припев был дописан его же рукою.