Вечер-каторжник

I
Наплевав снегами на дорожный гул,
Лишь бы выловить еще медяк листвы,
Вечер-каторжник ладони протянул,
Тени мерзлые в наколках синевы.

Не гулять ему, не шляться налегке,
Да и мелочь собирать – какой резон?
Сумрак-страж защелкнул месяц на руке,
Как браслетом, стиснув хлипкий горизонт.

Но, приняв свободы суженный объем,
Вечер вновь кидает тень на снежный наст,
Чтоб достать хоть грош кленовый, хоть копье [1],
Что, скорей всего, охраннику отдаст.

Сталью месяца-наручника звеня,
Хрипло кашляет простуженной пургой,
Словно просит: “Друг мой, выслушай меня,
Потому как не послушает другой”.

Что ж он, глупый, простудил до потрохов?
Я всё слышу, сам похож, его пойму,
Лишь суму из тихой грусти и стихов,
Даст мне бог, не променяю на тюрьму.

Даст господь, тобою буду я прощен,
Не суди, родная, как не судят нас,
Лишь побудь немного, выслушай еще
Так, как я послушал вечера рассказ.


II
Друг мой, хочешь, разделю с тобою грусть
Рыжей осени, что ходит по дворам,
А попросишь – ошалело рассмеюсь,
Чтоб на зависть всем бродягам и ворам.

Вечер-каторжник – не каторжник совсем,
И на тени, что ловили медь листвы,
Он набьет потом слова моих поэм
Вместо крапинок унылой синевы.

Вспомнит молодость, где был сияньем дня,
Тихим стоном, что рассыпала ветла,
Темноте негромко скажет про меня,
Чтоб рассеялась, его не стерегла.

Вольной песней растревожу всё вокруг,
Что и в сумраке звенит, светла проста,
Полумрак- то не охранник, просто друг,
Светит месяцем, чтоб путь прямее стал.

Ты смеешься, удержав слезу с трудом:
Путь всё тот, жаль, стороной любовь прошла,
Ты ее, да и меня не пустишь в дом –
Странствуй, странник, без приюта, без тепла.

Охлаждает душу мне твоё “пока”
Так, как дали охлаждает сизый лед.
Да и вечер не словил ни пятака,
Был бродягою – бродягой в ночь уйдет.


[1] копье – копейка