Жри, что дают

Современная российская интеллигенция, дай бог здоровья, избавилась от одного очень крупного, болезненного недостатка, который был присущ её полной тёзке до 1917 года (дата выбрана условно, в честь события, открывшего дни Великого Перекроя, а так-то, перекроить удалось не всех и даже до сего дня, ну да процесс продолжается). Собственно, избавление началось уже в блаженном и не слишком обременительном статусе "прослойки", в советские времена. И второе явление интеллигента российского происходит как бы под маской советского по документам, но российского - по собственному убеждению. Относиться к любым убеждениям интеллигенции следует "со щепоткой соли" (with a pinch of salt), и это убеждение из таких же.
Что же отличает нынешнего от тогдашнего? Условно говоря, что отличает Константина Райкина тире профессора Преображенского от, предположим, Глеба Успенского тире Виссариона Белинского? Сначала скажем, что у них общего. Общего много. Атеизм (точнее, позитивизм), антропоцентризм (доходящий до своей высшей и последней стадии - антрополатрии), и самое главное: непоколебимая вера в первичность яйца и вторичность курицы. Проще говоря, нынешний вообразил себя Робинзоном на необитаемом острове, куда лезут с "наглыми наездами" орды невежественных дикарей-Пятниц. А он, стало быть, отмахивается... Вот это последнее обстоятельство и отличает, причём коренным образом, современного интеллигента от его дореволюционного предтечи (в советское время оно тоже проявлялось уже достаточно выпукло, но всё же окончательно выпучилось после 1985 года). Отношение к народу - вот что отличает, и отличает окончательно, существенно и бесповоротно, прежнюю интеллигенцию от нынешней.
Нынешняя интеллигенция сумела полностью избавиться от комплекса вины перед народом, который так отравлял досуг чеховских персонажей. Русский интеллигент дооктябрьской эры имел на носу очки, а в душе осень, и страшно переживал из-за того, что у него на столе есть батон, а то и багет, а у мужика нет ни того, ни другого. Но даже не из-за этого он переживал и убивался, а порой и убивал (великих князей, например). Крутило душу верёвкой, баламутя чертей, сознание того, что вот он-то знает правду и видит истину, а мужик этого знания и этого видения лишён. И ничего с этим не поделать: "так в планту значится". Отсюда и комплекс вины.
А у нашего современника ничего подобного уже нет. Он ведь на острове. Культурка, то-сё, "Эхо", Серебрянников и сотни тысяч подобных в Фейсбуке. Какие комплексы? Ну, что вы, право... экой вы смешной какой. И получается Достоевский наоборот, то есть мечта Великого Инквизитора таки сбылась, но только в зеркальном отражении. Есть миллионы младенцев, есть сто тысяч знающих. Но у Фёдора Михайловича первые счастливы (в неведении своём), а вторые несчастливы (вот она, скорбь, плод многих познаний), а мы наблюдаем счастье поголовное и несчастье тоже всеобщее. А всё потому, что все четыре ипостаси, мудро подмеченные в человеке писателем-классиком, соединились в единый карамазов лик. И теперь одновременно наслаждаются (мучаются) насекомым в крови и мучаются (наслаждаются) хлебом насущным. Хлеб поступил не завтрашний, а позавчерашний. "Жри, что дают".
With a pinch of salt.


28 октября 2016 г.