Гонка на Валаам

Регата стояла лагерем в одном из фьордов северо-западного берега Ладоги, неподалеку от Сортавала. С одной стороны фьорда был обрыв из красного гранита и белого мрамора, за который  как-то умудрялись цепляться ели; с другой стороны была отлогая каменная плита, где оказалось возможным организовать береговую базу и наладить мало-мальский комфортный походный быт.

    Яхты нашего класса маленькие, в них максимум четыре спальных места безо всяких удобств, к тому же суденышки очень чутки к нагрузке, поэтому в непродолжительные (однодневные) гонки разумно было выходить не более, чем вдвоем,  оставив на берегу все, без чего можно обойтись.

    Поскольку большинство яхт собиралось не только погоняться, но и затем погулять  по Ладоге в свое удовольствие, в экипажах было народу больше, чем по двое, и всякого гуляльного снаряжения тоже немало, поэтому яхты разгружались на базе, гонщики уходили на старт, а туристы стерегли имущество от финских диверсантов, дожидались моряков, варили кашу, флиртовали, играли на гитарах и пели:  -- А мы в морях не раз встречали зори и пили спирт, болтаясь между льдин!

    Очередная гонка серии по регламенту должна была состояться со стартом вблизи базы, огибанием левым бортом скалы Келло и затем с финишем в Монастырской бухте о. Валаам. Там была запланирована ночевка и субботник в помощь работникам, восстанавливающим монастырь.

    С утра погода изрядно посвежела, и гонка обещала стать серьезной работой, а не легкой прогулкой.  Метеопрогноз тоже был не самым благоприятным, но на Валаам уже прибыла пресса, нас ждали, и оргкомитет принял решение гонку не отменять.
К моменту старта нас уже валяло прилично, но тем не менее, старт был дан, и эскадра яхт двинулась к первому знаку маршрута.

    Пожалуй, момент старта и первые минуты после него наиболее увлекательны и зрелищны, правда, только для тех, кто в гуще событий, с берега этого не видно. Вы, конечно, помните во всех ЦПКиО аттракцион с толпой сталкивающихся электромобилей на тесной площадке.  У старта парусной регаты есть с ним нечто общее, правда, есть и очень существенное отличие: здесь столкновения недопустимы, ибо могут привести к самым нежелательным последствиям, потому виновники строго наказываются -- в зависимости от тяжести вины. 

    Представьте толчею десятков судов в предстартовой зоне, быстрые маневры для предотвращения столкновений и для занятия выгодной стартовой позиции,  хлопанье парусов на поворотах, лязг шкотовых лебедок, резкие команды шкиперов, расхождения с другими яхтами буквально в сантиметрах на приличных скоростях --  все это к тому же под живописными громадами парусов -- и вы поймете, сколько в старте яхтенной гонки красоты и адреналина!

    Адреналина этому старту добавил постоянно свежевший ветер, так что управляться с яхтой приходилось примерно как с пылкой женщиной в ювелирном магазине, постоянно успокаивая ее и одерживая.   Всю эскадру с нездоровой регулярностью прикладывало порывами ветра, а сильно накренившаяся яхта очень слабо управляема, поэтому движение в такой толпе становится особенно рискованным.

    Как обычно бывает, на участке дистанции в лавировку (движение против ветра, когда яхты рыщут туда-сюда, как спаниель в поиске) участники расползлись в разные стороны в поисках лучшей доли -- более ласкового ветра или менее крутой волны.  Поэтому можно было сосредоточиться не только на том, чтобы не въехать кому-нибудь в борт и самому не схлопотать чужим форштевнем в корму, но и на том, чтобы, во-первых, добраться до знака (в данном случае -- скалы в воде), дабы по условиям гонки обогнуть его левым бортом, и во-вторых, по возможности добраться быстрей остальных.

    Несмотря на погодные козни, мы относительно успешно справлялись с первым пунктом и более или менее удовлетворительно -- со вторым.  Но в непосредственной близости от скалы была допущена ошибка: неудачно выполнили поворот, яхта потеряла ход,  управляемость, и в результате всех манипуляций нас потащило собственно туда, где "о скалы грозные дробятся с ревом волны".   

    Ближайшее будущее представлялось где-то в свете романа Даниеля Дефо, ибо возможность кораблекрушения встала перед нам во всей суровой неприглядности. Да и вздряпаться на эту скалу было бы довольно проблематично, ибо альпинистское снаряжение мы с собой в гонку не взяли. А и влезли бы -- так это было бы ближе по сути к о. Федору, чем к Р. Крузо, причем даже без куска колбасы про запас. То есть, перспектива кораблекрушения нас никоим образом не устраивала, в связи с чем пришлось пойти на крайние меры.

    Для лучшего понимания этих мер должен сделать отступление и поведать, что у меня на яхте в обращениях истово блюлись традиции русского военно-морского флота: исключительно по имени-отчеству, степенно и вежливо.  Скажем, не редкость было услышать в обращении к матросу: -- Владимир Геннадьевич, уважаемый, Вы не находите, что уделяете недостаточно внимания степени натяжения доверенного вам стаксель-шкота? Да-да, это именно та веревочка, на коей Вы с таким удобством устроились. Теперь будете уделять? Хорошо, благодарю Вас, голубчик!

    Так вот, когда я заорал:  -- Володька,  ... мать....  какого...  ох... что ли, давай одерживай, ....ь!!!! это подействовало подобно удару ноги по педали газа гоночного болида.  Поименованный Володька с резвостью наскипидаренной молнии ухватил отпорный крюк (багор) и с пробуксовкой подошвами по палубе метнулся на нос яхты, дабы отвести его от столкновения -- вполне успешно. Нос ушел с линии ветра, паруса набрали ветер, яхта -- ходов, и мы наконец-то обогнули злосчастный скальный палец,  угрожающе торчащий из угрюмых ладожских вод, причем сделали это в числе первых.  Но рано радовались!

    Дальнейший путь лежал прямо на Валаам с чисто попутным ветром, который при такой силе и при конструкции наших парусов отличается крайней злокозненностью.  Только мы обогнули несчастную скалу и легли на нужный курс, порадовавшись, что основная флотилия у нас за кормой, как попали в жестокий брочинг.  Это такая ситуация, когда яхта на попутном курсе резко теряет управляемость и неудержимо разворачивается в обратную сторону.  В нашем случае в обратную -- значит, в сторону плотной стены надвигающейся флотилии.

    Мы неотвратимо сближались со встречной яхтой, накренясь мачтами друг к другу, наперекрест.  Ни я, ни тот шкипер ничего не успевали поделать, и уже чудился звон рвущихся тросов, скрежет ломаемых мачт, хруст сминаемых корпусов...   Но не зря мы при всяком удобном случае (при первой разумной возможности, выражаясь морским языком) выпивали за нашего покровителя -- св. Николая.  Ничем иным, кроме его вмешательства, не объяснить тот факт, что на волнах наши яхты на несколько мгновений качнуло в потивоположные стороны, мачты описали в небесах изящные дуги, разойдясь друг с другом, и все обошлось без жертв и разрушений.

    Все эти перипетии несколько отодвинули нас к хвосту, и мы взялись наверстывать упущенное довольно рискованным способом. Не вдаваясь в технические подробности, скажу, что мы поставили дополнительные снасти, которые держали максимальную площадь парусов, но при этом не давали возможности управлять ими и брать рифы (уменьшать площадь), буде возникнет такая необходимость. В результате надобно было вести яхту буквально по лезвию бритвы, управляя кончиками пальцев, тонко балансируя корпус судна собственными телами, не только чувствуя, но даже предугадывая малейшие изменения ветра.  В противном случае кораблекрушение  более, чем просто вероятно. Ну что ж -- поехали! 

    Яхты нашего класса не приспособлены к глиссированию (скольжению по воде) из-за своих солидных бочкообразных форм. Они передвигаются неторопливо, вальяжно, с чувством собственного достоинства, для них главное -- прийти вообще, а не прилететь быстро.   Но в тот раз попутный ветер так вдувал в форсированные нами паруса, что яхта шустро оседлала попутную волну, села на ее передний склон и понеслась, как какой-нибудь серфер на Гавайях.  Это более всего напоминало скатывание на санях с горы, причем гора ехала вместе с нами. Иногда ей удавалось сбежать, тогда мы резко тормозились -- будто сани попали на асфальт -- а затем ловили следующую волну и в снопах брызг и клочьях пены летели дальше.

    Таким образом мы объехали почти всех, но, к нашему счастью, две, причем местные, яхты были впереди -- иначе мы ни за что бы не разыскали вход в бухту: вход узкий, перекрыт мысами, берега высокие, скальные  --  с воды увидеть, если не знать, практически невозможно. Но местные нас привезли на хвосте, последняя волна, раскатившись в узости и на отмелости,  подняла нас вдвое выше, чем в открытом море -- и опустила в тихой гавани.  Наскоро ошвартоваться, сорвать с себя комбезы и скачками за елку -- вот оно, незатейливое счастье яхтсмена!

    А теперь надо брать бинокль, взбираться на холм к церкви и смотреть, какие дела у нашей команды -- мы выступали тремя яхтами.  Одна из них управлялась чисто женским экипажем и всегда оставляла за кормой немало мужиков, что несказанно их удручало, а некоторых и просто бесило по причине пресловутого мужского шовинизма.  К тому же экипаж умело использовал   гендерную специфику, даже название своей яхты "Ода" произнося как многообещающее "О, да!". В результате мужские экипажи нередко залетали на меляки, где горько сетовали на одиозное женское коварство, ибо опрометчиво кидались вслед кокетливо вильнувшей кормой "Оде".  Наши девчонки ежегодно привозили с регат кубок "Лучшему женскому экипажу", правда, справедливости ради замечу, что такой экипаж в СССР был единственным -- так что лучшим по определению.

    Так, бело-желтый "Эол" с ветеранами на подходе, финишируют, все нормально. А где же бело-голубая девчачья "Ода"?  Господи, при такой погоде все, что угодно...  Ну где же они?! Нет нигде, до самого горизонта!   Тьфу ты, показались из-за мыса, крейсируют вдоль берега  острова,  уфф...  Пытаются увидеть вход в бухту. Не видят, и не мудрено... Молодцы, слишком близко к берегу не суются -- впрочем, останки чьей-то неудачливой яхты, валяющиеся на скалах, выразительней маяка предупреждают об опасности. Хе, ну и как всегда -- за ними плетется несколько мужицких экипажей:)  Но как быть, они ведь вход так и не найдут, а погода все свежеет!

    Сбегали на судейское судно, оно же судно обеспечения, обрисовали ситуацию -- очевидно, что надо выйти и встретить.  Ан дудки, попутной волной судьям ломануло рулевое устройство, пока не починятся, не выйдут.  Мы под парусами в такой встречный шторм, в такой узости и при таком накате бессильны, но надо же что-то делать!

    Убираем паруса, заводим движок и лезем из затишья в бушующее море.  Мы-то лезем туда, а оно нас обратно -- будто мы для него вроде стакана гнусной сивухи с большого бодуна. Встречная крутая волна поднимает нас на несколько метров  и отвозит в бухту.  И этот процесс происходит циклически, безо всяких вариаций, подобно движению поршня в двигуне; хоть матерись от бессилия, хоть  веслом греби, результат один -- никто ты против стихии. 

    Но что это?  С очередной вершины волны видим, что "Ода" повернула и пошла к нам. Ну и мужики за ней, естественно:)  Встречаем на воде, ведем к стоянке, с пониманием сути дела берем на себя швартовку, чтобы девчонки побыстрей могли сбросить комбезы и отбежать. Как выяснилось, они таки увидели на фоне серых скал пляшущий красно-белый поплавок -- мой "Гёз" был очень ярким -- и смекнули, что больше там быть некому.

    Я потом зашел к главному судье с каким-то вопросом, там в это время был один из капитанов, он возмущенно говорил, что гонку надо отменить, в таких условиях нельзя гоняться и т.п. На что старый мудрый судья сказал: -- Да ничего страшного не было, вон даже девочки зарифились и дошли себе спокойненько, а чего ж мужикам жаловаться?    А когда кэп удалился, сказал мне: -- Дутье было до 25 м\сек (это 10 баллов по шкале Бофорта, сильный шторм), конечно, нельзя в такую погоду гоняться!   А потом подмигнул и добавил: -- Зато видно, кто какой моряк на самом деле!

   Гонку засчитали, "Гёз" по результатам всей регаты взял "бронзу".  На следующий день у нас был субботник на причале монастыря, мы очищали берег от бревен и всякого мусора.  Об этом субботнике написали в каких-то газетах и где-то показали по ТВ.  А потом мы пришли на базу, и вахтенные встретили нас импровизированной баней -- вот это была радость! После бани мы собрались в каюте флагмана -- "Гёза" и традиционно выпили за нашу кора****скую жизнь.  И за св. Николая, конечно, тоже.