Корни, часть 2, глава 5. земля и судьбы

                Глава 5               

                Земля и судьбы…

     Росла и расцветала дорогая моему сердцу Воскресенка.
Рождались дети, росли, влюблялись, создавали новые семьи, строили свои дома. Весной село утопало в цвете черёмух. Цвели сады, парила земля в ожидание заботливых человеческих рук, готовая принять семя и подарить осенью новый богатый урожай.
     Сменилась власть, теперь она была в народных руках. Казалось бы, что нужно ещё крестьянину?  На наделах, возделанных отцами, воскресенцы трудились с утра до вечера.
     А 1930 году началась массовая коллективизация. Агитаторы ходили по селу, призывая вступать в коллективные хозяйства. Но люди не понимали, как можно отдать свою корову-кормилицу в общее стадо, как можно сдавать государству свой урожай, который кормит всю семью в холодную зиму. Как?
   Сельчане слушали на собраниях о преимуществах коллективного труда, а потом, тихо переговариваясь, расходились по своим домам, закрывая на засовы двери… Какая-то скрытая угроза чувствовалась и в пряном, горьковатом воздухе Воскресенки, и в нависших над селением тучах, и в людях в кожаных тужурках, переписывающих население…
    Никто не спешил. Люди выжидали. Первыми в колхоз вступила семья Писанко, не обременённая личным подворьем. И уже через некоторое время они с представителями власти силой принуждали вступать односельчан в колхозы, угрожая конфискацией имущества.
   Наряду с коллективизацией полным ходом шла компания по раскулачиванию зажиточных крестьянских элементов.
    В Воскресенке к тому времени было много крепких крестьянских хозяйств из переселенцев, которые своим трудом на земле добились процветания. Товарищи Писанко, состоявшие на службе в правлении, составляли списки для раскулачивания, зачастую сами участвовали в карательных операциях с вооружёнными охранниками. Упиваясь властью, они были безжалостны, составляя квартальные планы на количество раскулаченных и вступивших в колхоз.

- Будьте вы трижды прокляты!!! – слышалось со дворов, наряду с оскорбительной бранью мужиков, плачем детей, стенаниями жён и матерей.
Людей лишали всего нажитого непосильным трудом, обрекая семьи на голод в холодные зимы. Оставался лишь один выход, чтобы выжить – вступить в колхоз, где хоть за скудные трудодни можно было хоть как-то прокормить семью.
     После основания колхоза в семье Писанко родилось два сына, да только Бог обоих детей лишил разума. И поговаривали на селе, что это проклятия и боль обиженных ими людей лишили их род продолжения,светлой памяти, а сравнявшиеся с землёй могилки – ухода и заботы…

    Дмитрий ни в колхоз, ни в коммунистическую партию не вступал. Его не увлекали перспективы коллективного труда, его дом обходили стороной власти, считая, что тёмный крестьянин прозреет и сам попросится в колхоз. У Димы с Мариной рос первенец - Пётр, Марина под сердцем носила второго дитя. Они трудились, создавая и оберегая домашний очаг своей любви и будущих детей. На окнах появились резные ставни, хозяйство пополнялось животиной, у палисада набирала цвет молодая черёмуха…
   Родные сёстры Марины - Матрёна и Александра под нажимом властей вступили в колхоз, а потом за ударный труд их приняли в ряды коммунистической партии. Сёстры часто собирались у Матрёны в доме по вечерам. Через открытое окно часто был слышен смех, песни, разговоры о жизни колхоза и родного села.
    У Матрёны к тому времени на участке был чудесный сад, где росли и давали прекрасный урожай груши, яблони, абрикосы и сливы, вишня.
  Во время цветения сад наполнял Воскресенку чудесным ароматом, напоминающим старикам далёкую Украину. Сад был её воплощённой давней мечтой и гордостью села.
   В один из таких вечеров неосторожное слово о представителях власти решило судьбу обоих женщин, разрушило привычный мир и отбросило от Родины за 1000 километров.
  По доносу и под флагом «Чистки рядов партии» Матрёну и Александру депортировали в Амурскую область на поселение, изъяв паспорта. Ночью к дому подъехали подводы, власти разрешили взять с собой кое-что из вещей. А им, бесправным, на новом месте пришлось начинать всё сначала.
     Без хозяев дом ветшал, обвалилась кровля, рушились стены. Только сад продолжал жить своей жизнью. Разросшиеся ветви закрыли собой развалины дома, скрывая от посторонних глаз останки былого благополучия. Лишь ночами ветер раскачивал резные ставни, и они стонали, напоминая округе о покинутом доме.
    Одичавший сад плодоносил долгие годы. Односельчане долго ещё ходили сюда на сбор урожая, мысленно и вслух благодаря Матрёну за труд. Чудесные деревья, остатки былого великолепия, гибли от старости, но от паданки через два-три года всходили молодые, здоровые сеянцы, порастающие в благодатной земле. Они-то и дали начало новому дикому саду. Природа как будто напутствовала молодые деревца: «Чтобы не случилось – жизнь продолжается!» Сегодняшний пустырь со старыми развалинами, где около 100 лет назад цвели и плодоносили прекрасные плодовые деревья, люди до сих пор называют "Матрёнин сад". Это место живёт своей жизнью и люди помнят его грустную историю…
     Сын Матрёны, Григорий, талантливый инженер, так и не смог сделать карьеру, его не принимали в партию из-за асоциальных родителей. Семья Матрёны всё же смогла выстоять, построили дом, имели большое хозяйство с лучшим в районе плодовым садом. Намного позже их восстановили в гражданских правах, но в Воскресенку к родне Матрёна уже не вернулась…

   Тридцатые годы были полны горя и потрясений. Но жителям Воскресенки судьба готовила новые испытания. На селение обрушилась новая напасть – эпидемия оспы в конце тридцатых пожирала жителей, не жалея ни взрослых, ни детей.
    Смерть унесла жизни четырёх детей Марины и Димы. Они за неделю похоронили Бориса, Виктора, Ольгу и Шуру.
Марина почернела от горя, лишь старшие сыновья придавали ей сил, а ещё бесконечная любовь и поддержка мужа.

   22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, а 20 августа Марина родила сына Виталия. В это же году она устроилась работать в военную часть и проработала там все военные годы, за что была награждена медалью " За доблестный труд"
     В 1942 году Дмитрия и его родного брата Феофана призвали на фронт. Волею судьбы воевать они ехали в разных эшелонах... Феофан поехал на запад, где пропал без вести в боях за Стадинград. Его жена с дочерью ещё долго ждали возвращения мужа и отца, надеясь увидеть его живым и невредимым, после войны долго разыскивали его, да только война навсегда скрыла место последнего пристанища Феофана...
    Дмитрию довелось служить в тыловых войсках в селе Занадворовка  Хасанского района, затем в  Корее и Манчжурии, где стояло около сорока дивизий советских войск, сдерживая агрессивный настрой японской армии. Он состоял в обозе, шил и ремонтировал сапоги и обмундирование днями и ночами, изредка  командование отпускало его домой на побывку. После наступательной операции советских войск 8 августа 1945 года японская армия была разгромлена, он вернулся домой с медалью  "За победу над Японией".

   В 1944 году Витальке исполнилось три годика. За это время он ни разу не заговорил, не произнёс ни единого слова, лишь молча наблюдал умными голубыми, как небо, глазками за матерью и старшими братьями, на которых его оставляла Марина. Вся семья очень переживала, соседи говорили, что Виталька немой, а Марина верила, что он обязательно заговорит, хотя сердце сжималось в кулак, когда на слова: " Витя, кажи, ма-ма", - на неё молча смотрело смышлёное личико её трёхлетнего сына. Марина плакала, снова и снова молила Бога дать голос сынишке...
   Был ясный день сентября 1944 года. Старшие дети Петя, Коля и Валентин на крыльце дома лущили фасоль. Рядом играл маленький Виталя. Марина только пришла с работы и хлопотала на кухне, готовя ужин. Петро, бросив жменю фасоли в таз, сказал:
- Витя, ну кажи, кра-со-ля, кра-со-ля, - за старшим подхватили младшие, Коля и Валя.
- Кажи, красоля, кажи, красоля...
Виталик молча лущил фасоль, хмуро смотрел на братьев.
- Кажи, красоля, красоля...
Из глаз ребёнка капали крупные слёзы, и вдруг незнакомый звонкий детский голос скороговоркой произнёс:
- Да не мозу я так казать красоля! - Виталя громко плакал, старшие братья молчали. Петя спросил:
- Витя, это ты шо казав?- Виталя, всхлипывая, прокричал:
- Да! Я не мозу так казать -  кра-со-ля!
       Дети забежали в дом, и, перебивая друг друга, кричали:
- Мамо, Мамо! А Витя не може так казать красоля! - Марина выбежала на крыльцо, думала, с Виталей беда... Ребёнок сидел у тазика с фасолью и, уже смеясь, твердил:
- Не мозу так казать красоля...
Марина слушала незнакомый, но такой долгожданный голос своего сына, подняла его на руки, прижала к себе:
- Я ж говорила всем, что он просто умный, а они - немой, немой! - она глотала слёзы радости, покрывала поцелуями личико сына. Рядом старшие братья кружили в хаотичном хороводе, цепляясь за подол Марининого платья...

                ***

     Я с детства слышала эту историю и от отца, и от бабушки Марины, и от старших братьев папы, моих дядек. Бабушка рассказывала, как она переживала за судьбу моего отца, как ходила в храм и ставила свечи, как просила Бога дать голос её маленькому сыну.
 А папа всегда смеялся в ответ на мой вопрос:
- Па, а почему ты не разговаривал?
- Да не хотелось просто.
Много позже, когда моя первая дочь Даша долго не разговаривала, а я страшно переживала, папа брал её на руки и говорил:
- Отстаньте от ребёнка. Видишь, она просто не хочет говорить.  А вот как захочет, тогда и скажет чего-нибудь!

                ***

     В 1946 году мальчишки гуляли на улице у палисадника дома. По дороге шёл солдат с вещмешком. Шёл и улыбался...
- Батя! Батя с войны пришёл! - закричали Петя, Коля и Валя со всех ног бросились к отцу. Виталька же стоял в замешательстве, ведь не помнил он его совсем, но потом побежал вслед за братьями, крича : Батя! Батя!"
    Дмитрий взял всех пацанов на руки и зашёл в дом. Дети ели трофейные галеты и маленькие круглые конфеты, Марина весь вечер кружила вокруг мужа, не зная, чем накормить его. Вечером родители легли спать, а детишки всё ещё не могли сомкнуть глаз, жуя сладости и на ходу придумывая героические истории, как на войне воевал их батька...
   После войны в Воскресенке было много японских военнопленных. Они жили в гарнизоне, где работала Марина. Ходили в своей военной форме, работали по благоустройству территории. Часто приходили домой к Марине с Дмитрием, чтобы купить огурцов и помидор. Марина и бабушка Ксения набирали им овощей, денег не брали, да и детям не разрешали принимать угощения от пленных.
    В 1949 году всех японцев погрузили в грузовики и отправили на родину через порт Находка.
   Война ещё годы напоминала о себе воскресенцам отголосками взрывов снарядов. Под сопкой Сосновой в большой пещере был склад боеприпасов, который демонтировали, землю под скалой вспахали. Так, на поверхности оказался целый арсенал трассирующих патронов и снарядов. Деревенские пацаны ходили по полю и собирали их в котомки, чтобы потом взорвать. Так и Петька набрал кучу патронов и принёс всё домой.

    В этот день в дом зашёл солдат, попросил поесть, Марина жарила на кухне ему картошку, дети сидели за столом, Виталька спал у настольной лампы, а Петька в тёмном углу комнаты, как оказалось, ковырял патрон. Вдруг раздался взрыв, погас свет...
 - Мама, у меня пальцев нет, - сказал Петька, показывая Марине руку. Ему оторвало три пальца, а на руке болталась окровавленная шкурка. Петра Марина тут же отправила в госпиталь, руку зашили, но Петро так и остался без пальцев.
В это время погибло и покалечилось много детей, пока снаряды не были утилизированы.


                Продолжение следует...