Жизнь по принципу

Как крестьяне работали летом –
Наблюдали помещики сидя.
Но рассказ мой сейчас не об этом,
А рассказ о крестьянской обиде.

И в 17-ом годике вилы...
Мужички из сарая достали,
И дворянам начистили рыла,
И со стульев их всех поскидали.

Ну а в 37-ом в той деревне 
Побывал с делегацией Сталин.
ГПУ так старалось усердно,
Что врагов в ней совсем не осталось.

Но зато был колхоз идеален – 
В той деревне с названием «К свету»,
И приехал отец родной Сталин –
А людей в той деревне и нету!..

Стулья в поле стояли пустые...
(Ни одной из кустов вражьей морды.)
И полились слова золотые,
Зазвучали елейно аккорды.

И вот век наступил 21-й...
И с визитом поехал к ним Путин.
Он услышал практически первый,
Что зажили в деревне той люди!

И когда с самолёта он вышел,
То увидел поля, что засохли...
А Чубайс рассказал ему рыжий,
Что за годы реформ все подохли...

Только стулья стояли, как свечи,
Приглашая усесться удобно.
Пусть останется в памяти вечной:   
Развалили Россию – свободной!

В деревнях никого не осталось.
Кроме брошенных стульев на поле.
Так простите же власти ту малость,
Что раздали дебилам – свободу!

Деревеньки-то все по спивались,
Наркотою напичканы вдоску.
А когда-то ведь там целовались,
Обнимали родную берёзку.

А теперь злая ведьма колдует,
Ворожит, а ей бес поспевает.
Свечку ночью возьмёт и задует,
И глядишь – кто-то там оживает...

(Вот и слух по деревни той бродит,
Что Остап Бендер стульчики просит...
Ночью с Кисой по улицам ходит,
И чего-то куда-то уносит...

Тридцать стульев с таскали на поле,
И деревня тому вся дивилась,
Не хватило им сыгранной роли –
Быть желанье в стихах появилось?)

И по принципу взял – и нахапал,
И другого согнал – сам уселся,   
Я на поле на стуле том плакал...
По другому – я жить загорелся!

Но князь мира сего злобный ходит,
И людей он со стульев снимает.
Тут и там темнота верховодит.
И спокойною жизнь не бывает.