он несет ей все, что велит она...

он несет ей все, что велит она,
и дары у ног молча ей кладет.
темно-синий взгляд и зрачки-блесна
да елей из пор, как роса, течет.
он, с ума сойдя и лишившись сна,
тропы волчьи знает наперечет,

проглядел глаза [словно тянет цепь],
а за ней – не тени, густая тьма,
ароматы масел, лимонных цедр.
словно пил ее, как опийный мак,
словно кто его истязал/ломал –
он едва-едва лишь остался цел.

он несет дары: тушку зайца, мед –
кровь течет, и мокнет его рукав.
но глаза ее не теплеют – лед.
вековые скалы, как в бездну скат,
вкруг озер она в тишине живет.
для нее – кормилец он, музыкант.
для него любовь – непосильный гнет,

для него тоска – вечный спутник дней,
ее бросить бы – не хватает сил.
будет верен он все одной лишь ей,
доли лучшей ждать не хотел, просил:
«убегай/беги по камням, ручей,
уноси же боль, как рыжелый ил,

улетай, орел, далеко за степь,
уноси на крыльях ее печаль».
она просит дать ей костей и тел,
окровив мечей ледяную сталь.
он всегда ведь ей угодить хотел…
только взгляд ее – черноты вуаль,

не постигнуть суть, душу в дар отдать,
колыбель сплести из мелодий флейт.
кто она ему? не жена, не мать.
чередою долгих похожих лет
ей сидеть, не двигаясь, и не встать,
для него держа на ладони свет.