Снобы

               
Опустели поля, захирели вконец огороды,
а в искусстве зоилов и снобов, как сена в стогу.
Неприятен снобизм у людей невысокой породы,
самомнение их и апломб – передать не смогу.

И всегда наверху, как и всякой положено пене,
легковесной, но пышной, смываемой, впрочем, всегда.
Изрекают лишь истины в самом последнем колене,
скорбно губки поджав, прямо в душу плюют: «Е-рун-да!».

С важным  видом  они  намекают, что, мол, не дано вам
потрясти их, что здесь, мол, у вас не на месте тире,
от стихов и картин переходят с апломбом к обновам,
мол, позиции сдал всем известный в верхах кутюрье.

Намекают, что знают интимные тайны кумиров,
что творенья великих, по сути, мог сделать любой;
я при них почему-то всегда вспоминаю вампиров,
насосавшихся крови их жертв и довольных собой.

 Всё советы дают, мол, вот так надо делать и этак,
 самомненье такое, что могут посеять и страх,
 или смотрят с холодною миной резных статуэток,
 с выраженьем презрения в насторожённых  глазах.

Всё ведь знают они, а что создали сами – неясно,
и глаза их горят, как болотные, право, огни.
С ними долго общаться, я вас уверяю, опасно,
потому что всегда убедительны очень они.

А проверишь, и смуту в душе успокоишь не скоро,
так страдают пилоты, когда ненадёжно шасси;
возле этих людей мне всегда не хватает простора,
так их мир ограничен всезнанием, Боже, спаси…