7. Осень. 1666 год

Молва всегда бежит быстрее лани;
Посланцев нет, а вести тут как тут.
О том, кто едет и зачем, заранее
Монахи знали и, что власти ждут.
Осенним утром прибыл старец Сергий(1)
С наказом царским их увещевать
И движимый благим к тому усердьем,
Велел, не медля, братию  собрать.
Прочёл указ, решение Собора,
В ответ услышал яростный протест,
Толпа кричала в рясах долгополых:
«Мы не приемлем троеперстный крест!
Указу государя мы послушны
И повинуемся во всём ему,
Архиерейские решенья веру душат,
Ведут нас всех не к свету, а во тьму!»
Встаёт тут Сторожевский настоятель,
Здесь живший на покое, Никанор,
В таком же чёрно-длинном платье,
Воскликнул, перекрыв всеобщий ор:
«Учения такого не приемлю!
Не вижу в нём апостольских основ,
В сырую лучше, отче,  лягу землю,
За веру нашу я страдать готов!
У вас теперь главы нет, патриарха,
А без него совсем вы не крепки!»
И старцу Сергию вдруг стало жарко,
Что всё идёт не так, а вопреки.
В ответ на это он негромко крикнул:
«Пошлите мне, с кем можно говорить
И, чтобы он,  в вопросы мои вникнув,
Толково обо всём бы мог судить» .
«Геро-онтия-я!» - толпа загомонила, -
Он знает, что сказать, - зело учён».
Толпа, по знаку словно, расступилась,
Подталкивал: кто в спину, кто в плечо.

«Оставьте нас с Геронтием. Без шума
Я сказки ваши выслушать хочу,
А, чтобы лишнего никто не думал,
Свидетелей назначить поручу
Двух, трёх – не больше.  Сами отберите
Того, кто богословием силён.
Над всеми нами будет лишь Спаситель
В одном лице Он:  Правда  и Закон».
Монахи выйдя, стали ждать у храма;
Когда и чем закончится дуэль,
Твердили меж собою «нет» упрямо,
Смотрели с нетерпением на дверь.
А старец Сергий умный, осторожный,
Познавший много на своём веку,
Расспрашивал Геронтия дотошно
И, слушая его, был начеку…
«Всегда от нас земля вся просвещалась
И под зазором монастырь не бЫл.
Но яко столп и утверждение сиял он,
На мир, на весь наш православный слыл.
Вы новой вере учитесь от греков,
От них архиереев шлёте к нам,
И мы их здесь, как сами век от века,
Креститься учим – просто стыд и срам!» –
«Геронтий! Государь наш благоверен
И православен ли, благочестив?
В своём ответе твёрдо ты уверен
Иль я спросил, чего-то упустив?». -
«Благочестив и нет сомнений в этом
И православен он, христианин.
Молясь, мы долгую желаем Лету», -
Монахи отвечали как один.
Но Сергий продолжал пытать монаха:
«Скажи мне, православен ли Собор
Наш освящённый? Отвечай без страха,
Как в челобитных сметь был до сих пор.
А повеления его к вам православны?
Но, аще «да», зачем тогда буза?
Почто не исполняли их исправно?
Глаголь и прямо мне смотри в глаза».
Застигнутый врасплох, чернец запнулся…,
Ответить «да» - себя оговорить,
А скажешь «нет» (Геронтий содрогнулся),
Представив, что за это может быть.
Помявшись, он уклончиво ответил:
«Да, были патриархи православны,
Живут в неволе нынче и, Бог весть
Теперь никто не знает и подавно,
Но иерархов русских чтим мы здесь.
А веры новой, отче, нам не нужно,
Соборного посланья не хулим,
Святым преданьям чудотворцев служим
И в вере этой умереть хотим».
Давно за полдень солнце убежало
И тень уже густела под окном,
Но всё напрасно, как не убеждал он, –
Монахи же стояли на своём.
Исправленные книги не отдали,
Хотя наказ был строгий: «Отобрать!»,
«Гниют, наверно, где-нибудь в подвале,
А мне глаголили: «Не можем их сыскать».
И Сергий, день побыв ещё, уехал
С большой досадой в сердце на себя
За то, что не сумел достичь успеха:
«Под Богом все мы…, я ли им судья».

________________________
1. Архимандрит, настоятель  Ярославского  Спасского  монастыря