Случай на дороге

Случай на дороге.

(Увиденный мной,  из окна остановившегося троллейбуса, Н. Новгорода)
 
В один из летних дней, по дороге, загруженной шумным городским транспортом,
Снующим во все стороны – медленно, бредущей и усталой походкой,
Двигалась, на вид уже не молодая лошадь, запряжённая в старую, деревенского типа, телегу – на которой сидел, а точнее полулежал с безразличным и скучающим видом,
Возница. Старый на вид человек, обросший, неряшливо одетый в какой-то неопрятный зипун. Вид его был настолько скучающий, что можно было подумать, что он дремлет…
Его рука небрежно поддерживала вожжи. По сути дела, он даже и не управлял. Лошадь сама брела по дороге, по которой, видно, уже не раз цокала своими истёртыми копытами.
Наверное, мало кто из людей обратил бы внимание на это невзрачное зрелище,
Какой-то захудалой телеги, с таким же невзрачным извозчиком, из какой ни будь
Посредственной «фирмы», тяготеющей таким гужевым транспортом, выполняющим
Специфичные работы. Да, и до того ли было, вечно – спешащим людям, живущим в таком большом городе, где уже мало ли, чем и удивишь. Наверное, так бы и пробрела эта несчастная лошадёнка, которая, вместо того, чтобы доживать уже свой век, где ни будь в сельской тиши, приходилось заменять современные виды транспорта, шокируя город,
Снующую публику, забывающей уже о таких вещах, или даже не знающих уже об этом.
И никто бы не обратил на эту повозку внимания, скользнув только чисто случайным,
Безразличным взглядом – если бы, вдруг, по середине дороги, эта лошадь не встала…
Извозчик по привычке дернул поводьями, выронив из своего заросшего рта, что-то нечленораздельное. Но, лошадь не реагировала на его позывы. Она стояла на дороге, и
Мотала низко склонённой головой, как бы призывая обратить на что-то внимание окружающих людей, или даже самого возницу. Её порывы, её взгляд был обращён к одной из её ног, из которой темно-красными струйками сочилась на копыто и землю - кровь…
Увидев, что лошадь не откликается на его окрик, возница всё ещё не вставая, начал
Дергать вожжами сильнее, и выдавать  грубоватые выкрики: «Но, но!». Лошадь же по прежнему стояла на месте и кивала сверху вниз  своей головой. Не выдержав, мужик, с явным недовольством слез со своего ложа, взял в руки вожжи и стал хлестать свою бедную лошадёнку по спине… Лошадь  лишь упрямо мотала головой, и тянулась же упорно к своей ноге, но явно не доставала своей раны. В это время мимо шло двое молодых парней, которым, судя по их виду, ни какого не было дела до этой несчастной лошади. В такие молодые годы ещё нет чувства сострадания к животным. Порой даже наоборот. Но, действия этого пугала в зипуне, который уже не просто хлестал бедное животное, а пинал, колотил её по боку – привлекли их  внимание и заставили даже остановиться. Остановившись рядом, эти парни сначала просто двумя, тремя словами – охарактеризовали поведение этого извозчика: «Чего делаешь, марало? Чего, не видишь, что у неё с ногой? Пугало огородное!» Сказав это, и посмотрев друг на друга, они громко между собой засмеялись. Шутка, шуткой – а этот, действительно, не подходящий на вид
Для городского пейзажа человек, то ли не видя, что лошадь поранена, или – не желая обращать на это внимание, упорно и с каким-то ожесточением хлестал и пинал лошадь, стремясь согнать её с места.

Часть вторая.

«Ну и мазила!» - сказал один из парней и направился к извозчику. Подойдя, он дёрнул
Его за руку, крича на него: «Чего ты к ней привязался!? Что, не видишь что ли, кровь у неё!» Мужик вяло, с каким-то тупым равнодушием обернулся на парня, выдернул рукав и отвернувшись, как ни в чём не бывало – опять стал хлестать лошадь, и приговаривать одно и то же: «Но, но…» «Ирод, ты окаянный!» - вдруг закричала какая-то пожилая женщина, быстро направляясь от стоящего рядом дома, к этой лошадёнке. «Стыда в тебе нет, мучитель, ты, эдакий… Антихрист!» - причитала женщина, обходя со всех сторон эту израненную лошадь. На это шум, потихоньку стали собираться люди из числа прохожих.
Кто - с праздным интересом: «Хлеба и зрелищ!», в надежде поймать тему для пересудов, а кто - чтоб и разобраться в этой ситуации. А бедная лошадь стояла понуро опустив голову, и только вскидывала изредка её с жалобными и грустными глазами. Которые даже, кажется подозрительно и блестели. Из её, израненной каким-то образом ноги – стекала маленькой струйкой кровь. Кто и как поранил её ногу, никто из присутствующих, разумеется – не знал, да и откуда, но громкий упрекающий голос этой женщины, неопрятный вид извозчика, и изношенный облик животного –передался, как электрическим током, волной сострадания по сердцам собравшихся людей. «Ну, и образина!» - выронил кто-то. «Такого и близко допускать к животным нельзя!» -сказала
Одна миловидная женщина, держа за руку маленькую девочку. Девочка с широко открытыми глазами смотрела на эту лошадку, которая сама по себе уже, вызывала у ре-
бёнка, и интерес, и открытие, а тут ещё кровь на ноге животного. «Мама, у лошадки ножка болит? Ей ведь, больно?» - обратилась тут девочка к матери. «Да, доченька. Вот дядя тут плохой её ещё в добавок и бьёт!». Так толпились и переговаривались люди, случайно собравшиеся тут.

Третья часть. 
 
Удивительней всего было то, что сам возница, как бы не замечал ни кого вокруг, и продолжал терзать лошадь. «Да, что же это такое делается!» - голосила уже другая женщина. «Да, прекратите же это издевательство!». Эти возгласы, жалобные крики, шум толпы – видимо заставили что-то сработать в голове этого бездушного человека.
И он, бросив вожжи, медленно, как бы нехотя, ни на кого не глядя – обошёл лошадь и
Посмотрел ей на ногу. Взглянув, с глубоким, полным равнодушием, он опять обошёл сою лошадь, и опять всем на удивление – забрался на телегу, и облокотившись на локоть,
Прилёг на бок. Да! Ну что тут скажешь? Редкий случай тупости или чего ещё другого.
Стоит пораненное животное, даже может, и по вине самого извозчика, а ему – хоть бы что!  Удивительно тупой тип. Небольшая толпа бурлила, волновалась, судачила, кто во что горазд. Всё было правильно, собравшиеся люди критиковали, осуждали этого кретина…  Но, бедной лошадёнке, от этого было не легче. Так могло бы продолжаться
Долго, если бы не пришла вновь, незаметно исчезнувшая женщина, первой подошедшей к животному, и которая сильно ругала непутёвого извозчика. Она подошла, плечами раздвигая людей,  топчущихся  около телеги. В руках у неё был таз с водой и тряпка.
Присев возле ноги лошади, она умелыми и уверенными, и в то же время осторожными
Движениями, смочив тряпку водой, промывала животному ногу. Лошадь доверчиво смотрела сверху вниз на её движения, и не двигаясь стояла в каком-то ожидании.
Откуда-то появился кусок черного хлеба, сунутый в жадно шевелящиеся губы лошади.
Вдобавок, она была ещё ж, оказывается и – голодна. Проворными движениями, в которых угадывалась, материнская заботливость, руки женщины промыли рану на ноге. Потом женщина так же ловко перевязала куском чистой тряпки и саму рану. Во время всей этой операции, эта женщина негромко приговаривала: «Ох, ты моя хорошая…Ну потерпи немного… Сейчас, я, сейчас…» И вот, дело было сделано. Всё это произошло в течении какого то получаса, чуть может больше. Извозчик по прежнему без всякого участия возлежал в своей телеге, и подрёмывал. Как будто рядом никого и не было. Объяснить его
Действия было невозможно, и никто и не пытался. От одного его вида пропадало всякое
Желание связываться с ним, выяснять что либо. Лошади помогли – ну, и ладно. Когда женщина встала и погладив лошадь по боку, приговаривая  при этом: «Ну, вот, и хорошо, милая! Всё хорошо будет. Ступай с богом!» И лошадь, как бы в знак благодарности, вдруг, закивала головой!? Что это могло означать, люди не знали. Или она отгоняла насекомых, или – от нетерпения, но на лицах стоящих рядом людей, засветились улыбки.
И вот, лошадь, ничего не дожидаясь - спокойно тронулась с места. Извозчик, для
Престижа дернул вожжами, выронив при этом своё неизменное: «Но, но…»,
Хотя в этом и не было необходимости. Люди спокойно все разошлись. И только
Женщина с тазом, медленно идя к дому, смотрела вслед медленно удаляющейся
Телеги с лошадью, равномерное цоканье копыт, которой раздавалось на суетной городской улице.
                1979 год.