2. Остров Крым - экспозиция

Экспозиция

Остров Крым оставался российским,
А Россия  – Советской была,
Изуверские «чистки» народа
Не коснулись людей Острова.

Не ушли за кордон добровольцы,
Все остались на русском Острове,
И частицу Белой России –
Пестовали, любили и рОстили.

Изобилием Крым славится
И духовно богата Россия,
А Советы – все делили Утопию,
На собраниях, в холоде, инее.

Племенных коней и устриц
Экспортировали из России,
А кары класса «Супер-Риц»,
Стали известными в мире!

Выпускали в России авто:
«Русо-Балт», «Питер-Турбо» и прочие;
А советские – что-то не то,
Но все были до них охочие.

Известная фирма «Сикорский»
Вертолеты клепала здесь,
И Америка завидовала,
Импортом, сбивала спесь!

***

Некоторые подробности: Почему красные не захватили Крым?

В своем романе «Остров Крым» В.П. Аксенов пишет: «День лейтенанта Бейли-Ленда, 20 января 1920 года, один из самых засекреченных для советского народа исторических дней; день ужасающего поражения победоносной пролетарской армии, когда против всей лавины революционных масс, встал один-единственный мальчишка, англичанин, прыщавый и дурашливый. Встал и победил…

Двадцатое января. Тридцать градусов мороза. Сорокамильное горло Чонгарского пролива сковано крепчайшим льдом, по которому могут двигаться многотысячные колонны с артиллерией.

Все соответствовало в тот день логике классовой борьбы: полностью деморализованная и дезорганизованная Добровольческая армия в панике грузилась на дряхлые пароходы в портах Севастополя, Ялты, Феодосии, Керчи, Евпатории; последние боеспособные части, вроде мамонтовцев, марковцев и дроздовцев, дрались с налетавшими из горных ущелий татарскими сабельными отрядами; казачьи полки разложены большевистскими агитаторами; полностью «упропогандированы» экипажи мощной английской эскадры, призванной охранять северное побережье. Проявляя классовую солидарность с российским пролетариатом, английские моряки и морские пехотинцы покинули свои корабли, вмерзшие в лед у пирсов и на рейде Альма-Тархана, и митинговали под красными флагами на набережных и на базарной площади среди торговых рядов.

Под сверкающему льду спокойно двигались к острову армии Фрунзе и Миронова. Оркестры играли «Это есть наш последний и решительный бой», и красноармейцы весело матюкаясь, не наблюдали никаких признаков сопротивления со стороны последнего прибежища классового врага.

Не соответствовало логике классовой борьбы лишь настроение двадцатидвухлетнего лейтенанта Ричарда Бэйли-Лэнда, сменного командира одной их башен главного калибра на линейном корабле «Ливерпуль»: он был слегка с похмелья. Вооружившись карабином, офицерик заставил своих пушкарей остаться в башне; больше того, развернул башню в сторону наступающих колонн и открыл по ним залповый огонь гигантскими шестнадцатидюймовыми снарядами. Прицельность стрельбы не играла роли: снаряды ломали лед, передовые колонны тонули в ледяной воде, задние смешались, началась паника.

Стучали телеграфные аппараты по всему Крыму: английский флот отражает наступление красных! Неожиданный шквал вдохновения охватил Белую Армию. Главнокомандующий барон Врангель отдал приказ всем войскам выйти на северные берега, и впервые за целый месяц полки подчинились.

Престраннейшим образом классовое сознание стало уступать место соблазну военной победы. Впрочем, британское правительство не простило мятежников, и большинство матросов после окончания войны предпочло осесть на крымской земле.

Красные войска в первые сутки разлома льда понесли чудовищные потери. Дрались красные отчаянно, стараясь найти другие пути к крымским берегам, но Чонгар замерз только в горловине, западнее и восточнее была вода. Красноармейцы цеплялись за песчаные банки и гибли среди ледяного месива тысячами и тысячами. Добровольческая армия возрождалась на глазах. Остров отбил атаку и ощетинился. Героя битвы лейтенанта Бэйли-Ленда нашли в клубе Сары-Булата. Двое суток подряд он играл в канасту с русскими летчиками.

Какая чудовищная нелепость – паршивый мальчишка прервал мощный симфонический ход истории. «Мне было просто любопытно, что получится, – говорил он газетчикам. – Клянусь, господа, у меня и в мыслях не было защищать Крым или русскую империю, конституцию…Мне была просто любопытна сама ситуация – лед, наступление, главный калибр, бунт на корабле, очень было все забавно. Пожалуй, меня больше всего интересовала эффективность главного калибра а такой, согласитесь, уморительной ситуации» (А.П. Аксенов «Остров Крым»)..   

Вот как описывает В.А. Аксенов в романе «Остров Крым» дальнейшие события: «Официальная версия статуса Крыма МИД СССР: «На этом клочке земли временно окопались белогвардейские последыши черного барона Врангеля. Наш народ никогда не прекратит борьбы против ошметков белых банд, за осуществление законных надежд и чаяний простых тружеников территории, за воссоединение исконной русской земли с великим Советским Союзом».

«Из воспоминаний участника борьбы за освобождение Крыма: «Наш флот тогда был в плачевном состоянии. Если бы хоть узенькая полоска соединяла Крым с материком, если бы Чонгар не был так глубок, мы бы прошли туда по собственным трупам. Энтузиазм в те времена, товарищи, был весьма высок».

«Когда в тысяча девятьсот двадцатом году большевики вышибли Белую Гвардию с континента, белые офицеры на Острове Крым стали называть себя «временные эвакуанты». Потом появилось сокращение «вр. эвакуанты», а уже в пятидесятых годах, когда основательно поблекла идея Возрождения Святой Руси, сложилось слово «врэвакуант», нечто вроде нации».

«В тысяча девятьсот тридцатом году прогрессивные силы островитян вырвали у барона Врангеля демократию...».

«В первые послесталинские годы… Возник образ подозрительного злачного места, международного притона, Эльдорадо авантюристов, шпионов. Там были американские военные базы, стриптизы, джаз, буги-вуги. Словом, Крым еще дальше отошел от России (СССР), подтянулся в кильватер всяким там Гонконгам, Сингапурам, Гонолулу; стал как бы символом западного разврата, что отчасти соответствовало действительности».

«И вдруг Никита Сергеевич Хрущев, ничего особенному своему народу не объясняя, заключил с Островом соглашение о культурном обмене. В шестидесятые годы начали появляться первые русские визитеры с Острова, тогда-то и началось знакомство молодого поколения со своими сверстниками, ибо именно они в основном и приезжали, старые «врэвакуанты» побаивались.

«В ранние шестидесятые, молодые островитяне производили сногсшибательное впечатление  на москвичей и ленинградцев. Оказывается, можно быть русским и знать еще два-три европейских языка как свой родной, посетить десятки стран, учиться в Оксфорде и Сорбонне, носить в кармане американские, английские, швейцарские паспорта. У себя дома крымчане умудрялись жить без паспортов. Они каким-то странным образом не считали свою страну страной, а вроде бы временным лагерем. И все-таки были русскими, хотя многого не понимали….»

На Острове, среди молодежи в 1980-х годах стала формироваться молодая нация Острова Крыма – «ЯкИ» (сокращенная аббревиатура от «якши» и «О’кей»), составленная из потомков татар, итальянцев, болгар, греков, турков, русских войск и британского флота. Представители культуры «Яки» говорили: «Это нация молодежи. Это наша история и наше будущее, и мы плевать хотели на марксизм и на монархизм, на Возрождение и Идею Общей Судьбы»!

Впрочем, находились и такие, кто хотел все понять, во все старался влезть, и первым из таких был Андрей Арсеньевич Лучников. Это был сын Арсения Николаевича Лучникова, участника знаменитого Ледового Похода на Москву, в настоящее время один из претендентов в президенты острова Крым. У Андрея Лучникова есть 20-летний сын Антон (В.П. Аксенов «Остров Крым»).