Побег, или воспоминания по фотографии

  Я смотрю на фотографию с изображением моего города и вспоминаю моё детство. Моя арка, мой дом, моя Алма-Ата, мой любимый Казахстан! На фотографии арка дома на проспекте Коммунистическом, в котором я родился и рос. Тогда мы говорили с гордостью «цековский дом». В нём когда-то жили работники ЦК компартии Казахстана. И мы чувствовали, что в этом есть что-то особенное, как нам порой казалось, очень значимое. Ну, к примеру, подходит ко мне на улице какой-нибудь мужчина и свысока спрашивает: «Откуда ты, малыш?» А я так просто, как бы невзначай: «Я из цековского дома!» И в тот же миг происходила чудесная метаморфоза. Мужчина непременно хотел тебе чем-то помочь, живо предлагая различные способы последнего. При этом, чем больше он говорил, тем мельче становился в твоих глазах. И вот уже я возвышался над карликом и всем своим видом показывал, что не нуждаюсь в чьей-либо помощи. «Я могу идти?»-  испуганно спрашивал мужчинка. «Вы свободны, товарищ!». Во всяком случае, мне так казалось. А на самом деле, я просто не понимал в силу своего возраста, что взрослые в то время не могли пройти мимо одиноко стоящего, задумчивого мальчика и не предложить свою помощь. А мальчик этот порой задумывался так, что сейчас, когда прошло столько лет, я задаю себе вопрос, как мои родители умудрялись терпеть мои выходки. С другой стороны, мне легче понять теперь собственных детей и что самое невероятное, уже и внуков. Я стал опытным папой и дедушкой. Но когда-то было иначе. Начнём с того, что всё детство я врал. Мне казалось, что я сочиняю. Но на самом деле я творил всяческие безобразия, после чего понимал, что это не правильно, и, боясь признаться, начинал «направлять» ситуацию, как я считал в правильное русло. То есть, в начале,  я должен был попасть в какую-нибудь жуткую ситуацию, а потом всеми правдами и неправдами вывернуть произошедшее так, чтобы ещё остаться победителем. Когда я начал писать этот рассказ я не случайно упомянул об арке. Однажды в детстве, выходя из такой же арки моего дома, я решил с твёрдым намерением никогда не возвращаться. То есть в очередной раз я создал пресловутую ситуацию.
             Меня «украли грузины». Это случилось в канун ноябрьских праздников. Хотя начиналось всё совершенно обыденно. Мои родители готовились к празднику.  Я  хорошо помню, в то время традиционно было отмечать « день 7 ноября - красный день календаря». Многие «вкусности» к столу доставались из «под полы», через знакомых. Сервелат, красная рыбка, различные копчёности и венец всего праздничного стола, маленькая баночка «Caviar». Что самое интересное, чёрная икра и сейчас дефицит, но это, скорее всего из-за проблем, связанных с экологией и вымиранием осетровых пород рыб. А в ту пору икры было много, но всё равно не было. Виною всем – дефицит. Он должен быть, без него невозможно. Все не должны есть икру, не правильно это. « Quod licet Jovi, non licet bovi» - говорили древние философы и жирно намазывали хлеб чёрной икрой. Ну, так вот. Из-за этой самой баночки с икрой я и был украден. Точнее говоря, из-за того, что я эту баночку открыл. А, собственно говоря, что в этом плохого. Дело то хорошее. Захотелось мальчику икорки, нормальное же явление в советские времена. Заглянул он в холодильник, а банка на самом видном месте спрятана. Это, стало быть, родители оставили к праздничному столу. Вооружившись «открывалкой»  для консервных банок я решил отметить праздник немного раньше срока. Только вот открывать консервы в ту пору я не умел, и всё на что меня хватило - это продырявить банку. В какой-то момент я понял, что есть в одиночестве, не совсем верно, и обратился к маме за помощью, логично посчитав, что мама примет участие в предварительном праздновании и вручил ей банку для открывания. Однако мама, почему-то посчитала иначе. Вид  испорченного дефицита, вызвал вполне законное негодование, и, как это чаще всего, было раньше, мне тут же дали задание, вынести перед школой мусорное ведро. Это сейчас пластиковые пакеты, а раньше были вёдра. И выносить мусор считалось у детей наказанием. Я учился во вторую смену, торопиться было некуда. И вот, одевшись и взяв ведро, я вышел на улицу.      
              Настроение было мерзким. С какой это радости мама меня поругала! Я никак не мог понять, что страшного сделал. Всё во мне кипело, да где это видано, чтобы детям не давали икру! И в какой-то момент  «alter ego» неожиданно подсказало мне разумный выход из положения. «Ты ни в чём не виноват, и жить с такими родителями больше нельзя. Выкинь ведро и уходи из дома!». Как же мне стало легко, да и, кстати, не надо было идти в школу. Побег из дома - единственно верное решение! Стало сразу как-то  радостней. Жизнь вдруг раскрыла перед окрылённым побегом мальчиком новые возможности. Оставив ведро у мусорных контейнеров, я отправился «куда глаза глядят», подальше от этого дома, от несправедливых нападок родителей. Я стал свободным человеком! Куда идти? Это не проблема. И выйдя из верхней арки дома, я отправился за поисками новых приключений. Правда погода, соответствовавшая началу ноября, никак не способствовала улучшению настроения. Тем не менее, я упрямо действовал согласно плану. А какому плану? Я понимал, что назад я не вернусь, но вот куда податься бедному ребёнку. Мне казалось, что рано или поздно я встречу людей, готовых приютить меня, которые не будут ругаться по всякому поводу. Стали возникать сомнения. А где найти таких людей? Но с другой стороны я не пошёл в школу. Какое же это счастье не ходить в школу! Да, и с другой стороны, как можно ругаться из-за какой-то баночки! Вот с такими мыслями, подгоняемый «alter ego», я прошёл пешком по улице Мира до проспекта Абая и далее до цирка. Дальше я никуда не пошёл, поскольку совершенно вымок и жутко проголодался. Мне пришлось самостоятельно принимать решение, ибо моё внутреннее  «Я» куда-то исчезло. Я подумал, что мне необходимо подкрепиться перед дальней дорогой и просушить изрядно вымокшую обувь. Всё верно! И я отправился к бабушке на улицу Кастеева. До проспекта Ленина я доехал на троллейбусе, а далее пешком. Скорее к бабушке! Уж она поймёт и точно поможет! Она единственная в этой жизни не ругала  меня никогда и кормила много и вкусно. И ей не жалко было бы икры для Санечки! А бабушка, действительно не ругалась. И когда я открыл дверь, бабуля заплакала,  увидев меня, и спросила: «Ты где был?» и тут же стала жарить мне яичницу на сале. Я лихорадочно стал искать ответ, но в этот момент появилось  «alter ego», одурманенное ароматным запахом шкварок  и уверенно заговорило. Боже мой, как оно красиво распиналось. Бабушка держалась за сердце, а моё внутреннее «Я», знай себе, повествовало о похищении ребёнка злобными грузинами средь белого дня, не забывая при этом смаковать яичницу.
                Тем временем бабушка позвонила родителям. Поняв, что дальнейшее путешествие бессмысленно, я стал думать, как мне быть дальше. Пока не появился папа, я раздумывал о последовательности эпизодов моей жуткой и трагичной истории. Всё казалось мне вполне логичным, да и вскоре появившийся папа, жутко испуганный моим повествованием, поверил мне. Я был доволен. Вот пронесло, так пронесло! Но я никак не ожидал, что мы отправимся в милицию. Я был жутко напуган. Следователь, видимо заранее понимая, в чём тут суть, устроил мне форменный допрос. При этом он попросил папу выйти из кабинета. Какое-то время я ещё пытался сопротивляться и вёл повествование дерзкого похищения. Интересно, мне тогда казалось, что грузины сплошь и рядом занимаются похищением детей. Я рассказал, как был схвачен у мусорного контейнера какими-то грузинами. Затем меня связали, затолкали в машину, засунули в рот кляп и уехали в сторону «Геологостроя». Номер машины, как я сказал, был залеплен мокрым снегом. Я сидел в машине связанный и планировал побег, потому что мне было жалко маму и папу.  Следователь задавал вопросы и ухмылялся. Мне казалось, что он негодовал от поступка грузин, а он на самом деле, наверняка думал, что вот очередного вруна привели. И всё-таки мне не удалось выйти «чистым из воды». Моя «правдивая история стала давать сбои. И окончательно я сдался, когда следователь спросил меня, задавали ли мне в машине вопросы, я сказал, что да. А отвечал ли ты на эти вопросы, на что я ответил утвердительное «да». А следователь с ухмылкой сказал, дескать, у тебя же был кляп. На что я смело, парировал, что это был не кляп. А такая тряпка на резинке. И когда мне нужно было отвечать, тряпку оттягивали. Видно эта брехня окончательно вывела следователя из себя, и он пообещал привести собаку, очень злую собаку. Я с испуга разрыдался и был выдворен из кабинета.  Папе что-то ещё сказали и на этом история закончилась. Я помню, как я уже через час сидел дома за столом и ел суп с клёцками. Мама совсем не ругалась. Я был доволен, смотрел на родителей, таких хороших, таких самых любимых, периодически косясь на тарелку, на которой красовались бутерброды с толстым слоем икры. Но самое интересное было на следующий день, когда я отправился в школу. Я не стал говорить о том, что я сбежал из дома. За меня всё сделала старшая сестра. Вся школа знала, что меня украли грузины. Я ходил такой задумчивый, на меня показывали пальцем, я стал известной личностью. И даже про мою сестру говорили: «А вы знаете, кто это? Это сестра мальчика, которого украли!»  «Да, вы что, какая хорошая девочка!» Я больше не уходил из дома, но и меняться в лучшую сторону я не стал. Продолжал ли я проказничать? Ещё как. И меняться я не собирался.