1

Все, господа, отмолчалась, то есть отмаялась,
сдулась при новом шепоте ноября,
красным табло пробегаю строкой трамвайною,
может быть, кто –то увидит еще меня.

Просто взглянет, взмахивая ресницами
длинными, рыжими, черными или в снегу,
резво моргнет (от яркой полоски не скрыться),
шапку надвинув застынет в лисьем меху.

Что ты, мой друг? Как и ты, я хочу разговора -
разово или субтитрами, пусть ни о чем.
Ты же продрог, тебе выходить нескоро,
не становись ко мне шубьим своим плечом!

Холодно в темноте? А кто тебя ждет дома?
Дверь распахнут и подадут ли чай
или - на чай у церкви, то бишь собора,
на подзаборно - новый тебе причал.

Не опускай глаз – стыдливых и с поволокой,
видишь – я красным бью, как лазерный луч,
чтобы хоть кто-то услышал совсем немного -
как он скрипит – старый скрипичный ключ.

Как он поет, задыхаясь от собственной веры
или вернее – забывший уже ее.
Помнишь, тебя любила женщина, пела
нервно и твердо хрустально имя твое.

Как выводила  ночами забытые пассы
медленно веером рук  над милым лицом.
Ты оживал и вновь уходил - по насыпи
 чьей-то трамвайной жизни,  как колесо.

Все растворялось в дыму сигаретного  снега
там, где муаровый воздух - зашоренный штрих.
Располагайся, сегодня ты правильно сделал,
едем, мой друг, что же ты вдруг притих?

ПОЭМА «СЕРДЦЕ В ЛАДОНИ» /«МАШЕНЬКА»/