Мой папа

Стояли немцы под Москвой.
В последних числах октября
пугал сирен тревожный вой.
Себя ругая и коря совсем
отец мой потерял покой.

Защиту где семья найдёт,
уехать на восток или остаться,
а если враг в Москву войдёт,
что с нею может статься?

Хоть доступ семьям и открыт
в эвакуацию, тяжёл их быт.
Как детям уделять внимание,
как обеспечить им питание?

О комнате не стоит и мечтать
Лишь койки в коридорах могут дать
и ледяные сквозняки для тех,
кто стар и мал совсем не пустяки.

В теснении несвежих тел
растут страстей накалы,
и как естественный удел,
с соседями скандалы.

Возможно мама с папой правы,
что не хотели уезжать, пока
известий нет от брата Славы,
как будет тяжело без них, тоска!

Как трудно Белле быть одной
с детьми и стариками на руках,
как горько на душе, хоть вой
а если с ними что!... То крах!

Был выбор не простой,
и мучили сомнения,
но не было в задаче той
хорошего решения.

Автобус, легковушка, грузовик,
для них три запасных баллона.
Машинный парк в Казани не велик
и ЦАГИ отрядил свою колонну.

«Легко оделись Вы, как на пикник»,
заметил папе в гараже механик,
накрасил он три буквы “Ник”,
и подарил отцу Б.У.шный ватник.

Идёт колонна по Москве
стремительным потоком.
Водители напряжены
как будто бы под током.

Иван Иванович механик
везёт и примус, и котёл и чайник.
Его хоть возраст пожилой,
ему ещё не скоро на покой.

Как важен кипяток
в осеннее ненастье,
всем выдан лишь сухой паёк,
с горячем чаем будет счастье.

А может быть удастся раздобыть
Хоть что ни будь для варки,
поэтому пока не стоит ныть.
Конечно, нет надежд на шкварки.

Михал Степанович сосед
моложе папы на семь лет.
По должности монтёр,
по жизни на все руки мастер.

К Стаханово семью прижали удила,
жена недавно двойню родила.
К беседе долгий путь располагает,
когда зажат в тревоге – расслабляет.

«Сан Ощ, на долго ль мы в Казань?
Не подвели б в дороге тормоза.
Хотел своих отправить под Рязань,
да тёща против, говорит – А как коза?

Сарай ей на зиму набил я сеном,
в дому теперь держу дрова,
в кладовку тёща ходит за поленом,
всё ж деткам молоко – она права!

Ещё собрала хорошо картошку
и засолила на зиму грибы.
Довольно ль будет им на ложку?
Пора ль мне тёщу величать на Вы?»

«Мне тяжело», сказал Иваныч,
«В июле сына взяли на войну,
нет от него вестей, Степаныч,
жену никак утешить не могу.
Забрали в ополчение внука.
А нас в Казань – нужна наука.

Для Родины опасность велика,
дорога все ж к победе далека.
Я в жертву принести себя готов,
но потерять и внука не готов.»

В его словах так много боли,
Необходимо человека поддержать
Нельзя ему на раны сыпать соли,
и важно бодрый дух держать.

Собравшись с мыслями отец
товарищам ответил наконец.
«На днях я видел самолёты
на лётном поле у ЛИИ,
летают хорошо пилоты,
готовы побеждать орлы,
и, согласитесь, наши танки
совсем не то,
что в прошлую войну тачанки.

Сибирские войска,
да в зимние морозы, крепки,
как топорище из берёзы,
Хоть тяжело в бою,
но яростны, как львы,
на Запад далеко
отбросят немца от Москвы.
И сразу мы обратно,
под Новый год считаю,
вероятно.»

В деревне под Ногинском встали на ночёвку.
Пошёл Иваныч на разведку обстановки,
и выменял на бухту бельевой верёвки
рюкзак картошки и две дюжины морковки.

Напрасно путники стучались, где огни,
принять их на ночёвку где могли б,
на просьбы отвечали без прикрас,
что с немцем остаёмся мы одни,
тогда как много утекает вас.

Уже потом, не отвергали на пороге.
Где в доме ночевали, а где в стоге,
пока ж в автобусе - в лесу не приходилось,
но если б знать берлоги, пригодилось.

Тянулись медленно по трассе
на всём пути до Арзамаса.
Дорожных ситуаций была масса.
Что б рассказать, не хватит часа.

То перегреется мотор, то пробка,
иль кто кого задел и остановка.
Горячая картофеля толкуша
неделю согревала души.
(Не помню я, хоть говорить неловко,
чтоб ел отец когда ни будь морковку,
излишки были бы уловки,
отец терпеть не мог морковки).

Десятый день в пути,
и позади уж Чебоксары,
чуть светят впереди
притушенные фары.

Весь день был дождь,
а к вечеру мороз накрыл дорогу
препятствие, удар по тормозам,
занос, скорее на подмогу.

Степаныча предчувствие не подвело,
заклинил тормоз, и автобус повело,
он соскользнул в кювет
и завалился на бок.
Хоть ватник на отце одет,
но зацепило за бок.
И что-то с левою рукой.
Спасибо Богу, что живой.

Пока чинили тормоза,
наверно бабушка молила образа,
Степаныч где-то раздобыл фанеры,
закрыл салон от атмосферы.

Ещё прошло три дня в пути,
и было тяжело потом идти.
К врачу отец попал уже на месте.
Всё ж лучше чувствуешь себя,
когда с друзьями  вместе.
                21-28.04.16.