Только после... гиены - пер. Р. Киплинга

Только после торжественных шествий
И прощальных речей и салютов,
В ночь гиены выходят (ах, мерзкие!)
Посчитать всех, кто пал и стал блюдом.

Как же пали, зачем, почему? - в чем вопрос? -
Никаких! Никаких сожалений.
Там в кустах и камнях, навостривши свой нос,
Они роют и роют прилежно.

Их решимость одна - подобраться к еде,
Чтобы самки не голодали,
Чтоб гиены плодились и дальше всегда,
Пусть и падаль - и раньше едали.

(Вот козел - тот ударит рогами,
Даже червь - искусает до боли,
И младенец - вдруг встанет и вдарит.
Но солдат Короля - вряд ли сможет.)

С подвываньем и визгом гиены
Роют грязь, разбросав её в стороны,
Пока клык не наткнется на тело
Тащат вверх труп солдата Короны.

Жалкий вид у лица, вновь пришедшего
В белый свет - и совсем ненадолго.
Только вид этот вовсе не для людей,
А для сверху смотрящего бога

И для тех, кто бездушен и нем
С целью просто пожрать и от пуза.
И не нужно им имя - зачем? -
Им - свое, богу богово - нужно.

---
Rudyard Kipling.

The Hyaenas

After the burial-parties leave
  And the baffled kites have fled;
The wise hyaenas come out at eve
  To take account of our dead.

How he died and why he died
  Troubles them not a whit.
They snout the bushes and stones aside
  And dig till they come to it.

They are only resolute they shall eat
  That they and their mates may thrive,
And they know that the dead are safer meat
  Than the weakest thing alive.

(For a goat may butt, and a worm may sting,
  And a child will sometimes stand;
But a poor dead soldier of the King
  Can never lift a hand.)

They whoop and halloo and scatter the dirt
  Until their tushes white
Take good hold of the army shirt,
  And tug the corpse to light,

And the pitiful face is shewn again
  For an instant ere they close;
But it is not discovered to living men --
  Only to God and to those

Who, being soulless, are free from shame,
  Whatever meat they may find.
Nor do they defile the dead man's name --
  That is reserved for his kind.