Карабай

Близ озер и рощ в степи просторной
Старый бай когда-то кочевал.
«Карабай» за норов злой и вздорный
Богача простой народ прозвал.

В черных красках видел все вокруг он,
Злоба ела бая, как парша.
В черном теле он держал прислугу,
Знать, и вправду черная душа.

Как-то раз на ясной зорьке утром,
Пыль взметая, с пастбищ во весь дух
По аулу прямо к байским юртам
Лошадей табун пригнал пастух.

Видно было, что случилось что-то,
Стал народ сбираться, как всегда,
А наездник, обливаясь потом,
Спрыгнул наземь, прокричав «Беда!»

Полог юрты медленно откинув,
Словно суслик жирный, выполз бай,
Руку с плетью заложив за спину,
Злобу изливая через край.

- Как ты смел, презренный, с пастбищ злачных
В неурочный час пригнать коней?
Плетки-семихвостки не иначе
Захотел испробовать моей?

Знать, проспал в укромном месте где-то,
Завалившись под кустом, как сноп.
Но меня не проведешь, за это
Ты получишь должное, холоп!

- Выслушай, хозяин, а потом уж
Пастуха помилуй иль казни.
А сейчас зови людей на помощь,
Пусть в погоню пустятся они.

Налетели вороги нежданно,
То ль ногайский, то ль калмацкий род.
Стали лошадей ловить арканом*,
Чтоб за речку переправить вброд.

Я же, незамеченный, в чилигах*,
Словно хищный зверь к земле прильнул,
Выждал время, а дождавшись мига,
Лошадей тот час погнал в аул.

Слышу топот бешенной погони,
Как ушли не знаю, не пойму,
Но летели, словно птицы, кони,
Понимая будто, что к чему.

Слушал бай и багровел от злобы,
Но джигитов* выставил вдогон.
- Без коней не возвращались чтобы, -
Прохрипел вослед с угрозой он.

Сам с каким-то бабьим причитаньем,
Вспоминая дедов и отцов,
Оглядев табун с предельным тщаньем,
Стал считать кобыл и жеребцов.

Вскоре по аулу прокатился
То ли вопль, а то ли дикий вой.
Старый бай никак совсем взбесился,
Пал и оземь бился головой.

- Аргамаки*… Шесть коней пропало, -
Бормотал со всхлипами взахлеб.
- Увели… Украли их… Не стало…
Ты, пастух, ответишь, ты, холоп!

Долго выл. Затем присел, сердито
Озираясь. Тут досталось всем.
Показались конные джигиты
Было видно, что они ни с чем.

- Никого не видели, - смущенно
Доложил отрядный старшина.
Конники застыли напряженно,
Мертвая повисла тишина.

Медленно поднявшись, бай угрюмо,
Словно бык, пошел на пастуха,
Яростно шипя: - Меня надумал
Обмануть, паршивая блоха!

Спрятал лошадей в лесу дремучем
Или в тростниках у озерца.
Только у меня на этот случай
Способ есть разоблачить лжеца.

Прадеды и деды так когда-то
В старину в степи вершили суд.
Вора всякий час ждала расплата,
Ни один не вывернулся плут.

И тебе не избежать расправы,
Зря с утра на весь аул шумишь!
Эй, прислуга! Мне котел дырявый
Срочно нужен и живая мышь!

- Э, так вот куда хозяин клонит, -
Кто постарше был, смекнул тотчас.
- Если мышь в котле с водой утонет,
Вор - пастух, и весь окончен сказ.

Если ж опорожнится посуда,
Ну, а мышь останется жива,
Бай тогда ни с чем уйдет отсюда,
Значит правда в споре такова.

Принесли котел пятиведерный,
Треснувший от жаркого огня.
На задворках байских мышь проворно
Изловила где-то ребятня.

За водой сходили на источник.
Бай с жестокой будничностью враз
Окунул в котел живой комочек
С искристыми бусинками глаз.

Ну, а дальше вот что приключилось,
На ковыль степной да на чабрец
Из котла вода едва сочилась,
Только все ж иссякла наконец.

Старый бай, сверкнув глазами хищно,
Оказался первым у котла.
Мышь в котле лежала неподвижно,
Испытанья, видно, не снесла.

- Вор – паcтух! - воскликнул бай злорадно,
Глядя на испуганных людей.
- Насмерть сечь, что б было неповадно
Воровать хозяйских лошадей.

Несмотря на возгласы и ропот,
Бай жестоко, не жалея сил,
Плетью сек безвинного холопа
Так, что дух несчастный испустил.

К вечеру служанка захотела
Вычистить котел. И что же? В нем
Мышь на дне живехонька сидела,
Словно все ей было нипочем.

Так же шерстка мягкая лоснилась,
Глазки-бусинки сверкали вновь.
Может ничего и не случилось?
Только как же пролитая кровь?

Незаметно ночь аул накрыла,
Душная, как в летний день меха.
Тихо было, лишь надрывно выла
Вдалеке собака пастуха.

А наутро, выглянув наружу,
Старый бай, хозяин, властелин
Никого нигде не обнаружил -
Он в ауле был совсем один.

Все ушли. Дорог в степи немало.
Понял бай, что судный день пришел.
Вскоре бая старого не стало.
Слух прошел, что с жизнью счеты свел.

Сказывали, будто утопился.
А еще, от зелья, мол, уснул.
Из людей никто не возвратился.
Так и сгинул, говорят, аул.

Но живет народное преданье,
Хоть и подзабытое слегка,
Да осталось байское прозванье
В имени степного озерка.

Карабай, немой свидетель драмы,
Бьет волной в прибрежные пески,
Где порой в тоске над тростниками
Плачут безутешно кулики.


Легенда отражает жизнь и нравы средневековой степи. Небольшое озерко с колоритным названием Карабай – «черный богач» подтолкнуло к написанию легенды. В авторском варианте использованы различные сведения из жизни народов средневековой степи. Карабай представлен в традициях отрицательного персонажа. «Суд степи» подчеркивает всю субъективность местного правосудия и т.д.
Опубликована в литературном альманахе «Графоман», № 2-3, 2010 г.

*Аркан – волосяная веревка с петлей для ловли лошадей
*Чилига – мелкая ива
*Джигит – искусный наездник
*Аргамак – верховая лошадь восточной породы.