Картабыз

КАРТАБЫЗ или как жадный бай воду украл

Напевней древнего курая*,
Звучней, чем праздничный кобыз*,
Поет в степи, волной играя,
Необозримый Картабыз.

Красив он ночью златоокой,
Прекрасен тихим светлым днем,
И бытность древности глубокой
Живет в преданиях о нем.

*   *   *

Две юрты близ воды когда-то
Стояли давнею порой.
В одной хозяин жил богатый,
Бедняк ютился во второй.

У богача овец с приплодом,
Как зерен маковых в горсти.
У бедняка – камча* над входом
Да пес-помощник, скот пасти.

Весной, лишь взгорки почернеют
И вспыхнет в долах горицвет,
Бедняк шел в наймы к богатею,
Как и отец его, и дед.

До поздней осени исправно
Он пас в степи овец и коз,
Деля с собакою на равных
И зной, и слякоть, и мороз.

Бывало, гнал домой отару
Под мельтешенье «белых мух».
За все, про все баранов пару
За тяжкий труд имел пастух.

Но он довольствовался малым
И говорил всегда одно:
Все, что судьба нам ниспослала,
Аллахом праведным дано.

*   *   *

Однажды (Начиналось лето.
В лесах шиповник полыхал)
Пастух близ Картабыза где-то
С отарой в полдень отдыхал.

Был Картабыз великолепен.
Осколком нежной синевы
Лежал он, украшенье степи,
Средь полувыжженной травы.

А по нему, взметнув кудряшки,
До горизонта чередой
Бежали волны, как барашки,
Сплошной лавиною седой.

«Хозяин Вод озерных, право,
Богаче, чем хозяин мой.
Смотри-ка, сколько кучерявых
Ягнят погнал к себе домой.

Э-гей, Хозяин Вод! Послушай,-
Вскричал пастух, - гони сюда
Из вод озерных к нам на сушу
Свои несметные стада!»

И не успел еще затухнуть
Над бездной вод последний звук,
Громадным стадом волны, вспухнув,
На берег выплеснулись вдруг.

Воздушней призрачного пара,
Нежнее птичьего крыла,
Белее облака отара
В степных просторах поплыла.

Пастух смотрел завороженно
На этот белоснежный вал
На берегу уединенно
И словно в сказке пребывал.

*   *   *

Молва в степи летит как птица,
Бежит как вспугнутый корсак,
В любую даль молва домчится
И имя ей – узун-кулак*!

Достигла весть и юрты бая.
Тот без раздумий на коня
И в степь, дорог не разбирая,
Помчался на исходе дня.

Он гнал коня, что было силы,
От нетерпения дрожа.
Его от жадности мутило,
И зависть грызла, словно ржа.

Пастух не стал скрывать откуда
Взялась отара, все как есть
Поведал он, какое чудо
Случилось ныне в полдень здесь.

Уже клонилось солнце книзу
И золотило даль степей,
Когда поспешно к Картабызу
На берег вышел богатей.

Он так же крикнул громогласно:
«Хозяин Вод! Твои стада
Несметны; лишь тебе подвластна
В пучинах белая орда.

Храни Аллах тебя! Рискну я
С прошеньем выступить сейчас.
Не поскупись! На твердь земную
Направь своих баранов часть.»

И тут же пенных волн громада
Пошла к прибрежной полосе.
Вгляделся бай, а это стадо –
Как на подбор барашки все.

Один, второй… десятый… сотый…
И вот уже потерян счет,
Но, не внимая на щедроты,
Богач кричал: «Еще! Еще!!»

Уже вся степь сплошное стадо,
Средь лета вдруг пришла зима.
Остановиться баю надо,
Да, видно, он сошел с ума.

Не отступив назад ни шага
В песок печатая следы,
Всю ночь, до зорьки, бедолага
Тащил баранов из воды.

*   *   *

На утро жалкая картина
Открылась взору: где, резвясь,
Гуляла шумных волн лавина,
Лежала, как короста, грязь.

Ни всплеска рыб, ни птичьей стаи,
Ни хруста желтого песка,
Куда ни глянь, лишь грязь густая –
Немая черная тоска.

Померкла степь. Осиротела.
Примолк докучный коростель.
И впрямь, пожалуй, плохо дело,
Без Картабыза степь – ни степь.


*   *   *

Минуло лето, осень следом.
Зима, как есть, свое взяла.
Пришла весна с теплом и светом
И по степи снега зажгла.

Многоголосым звонким хором
Ручьи запели по логам,
Стремясь к заснеженным озерам
По топким мшистым берегам.

От вешних вод родного края
Вернулся к жизни Картабыз,
Вновь зазвучал мотив курая
И переливчатый кобыз.

Но что-то будто надломилось,
И стали люди замечать
Не то в мелодии унылость,
Не то усталости печать.

Стал Картабыз потише что ли,
Спокойней стала ли вода,
Хотя гуляли на просторе
Барашки-волны как всегда.

И все же не было порыва,
Разгула, удали былой,
Когда волну вздымал игриво
Проказник - ветер удалой.

Случалось и такое дело:
В иные годы иногда
Гладь Картабыза цепенела,
И убывала вдруг вода.

До мутной лужицы убогой
Сжималось озеро подчас,
Но потихоньку, понемногу
Все ж возрождалось всякий раз.

Средь ковылей, да средь полыни,
Стихиям всем наперекор,
Оно живет в степи и ныне
И красотой ласкает взор.

А у людей живет преданье,
Как воду жадный бай украл,
И что за это в наказанье
Его всевышний покарал.

Когда из озера бараны
На твердь земную собрались,
Они негаданно, нежданно
Над степью воспарили ввысь.

И там поплыли безмятежно
Вдоль картабызских берегов
В степные дали белоснежной
Грядой пушистых облаков.

За ними с руганью и плачем
Пустился жадный бай вдогон.
И по сей день их, не иначе,
По свету ищет где-то он.

Бедняк вернулся к юрте старой,
Где до преклонных лет прожил.
Он так же пас в степи отары
И, говорят, счастливый был.

Одно из крупнейших озер на востоке области временами высыхает до грязной лужи. Красивое и безграничное оно становится унылым и жалким. Создается впечатление, что воду кто-то украл. Напротив, в полноводные годы огромные пенные волны «барашки» громадным стадом гуляют по озеру. Так родилась основа для легенды, для сказки. Картабыз найдете на любой карте Челябинской области.
Опубликована в литературном альманахе «Графоман», № 4, 2010 г.

*Курай – дудка из тростника
*Кобыз – смычковый музыкальный инструмент
*Камча – плеть
*«Узун-кулак» - букв. «длинное ухо». Степь все слышит – таков смысл названия.