Настала ночь, сменившая закат...

Настала ночь, сменившая закат.
Пора весны всегда сердца тревожит,
И мысли устремляются назад,
Где томный дух их в беспокойстве множит.

На берегу реки, свой обращая взор
На полную луну, сидит цыганка.
Пошла своей семье она наперекор
И вынуждена быть теперь беглянкой.
Наследница горячей крови южной
Узнала счастье и пророчество судьбы
О том, что будет век рабой послушной,
Хотя в такие времена уж не в цене рабы.
Давно случилось: удалой солдат
Среди крутых утесов еле плелся,
Искал дорогу странно наугад,
Ведь случай с ним жестоко обошелся.
Раненье в левое плечо – и боль, и муки.
Рассудок помутился, свет погас,
И слышатся чудовищные звуки,
Не видно в этом мире уж прикрас.
И так, быть может, он погиб в ущелье,
Когда б судьба сюрприз не принесла,
Благодаря которому он приобрел веселье,
Ну а в душе его любовь огонь зажгла.
Он издавал протяжно жалобные стоны –
Так чайки над волной усталые кричат.
Земле им суждено отдать последние поклоны,
И с грустью уж они свой путь влачат.
Во время то, когда он окропил
Своею кровью зелень молодую,
Широкие объятия раскрыл,
Глядя на небо и вселенную святую,
Услышал тихое он пенье вдалеке
(Не соловья то голос разливался):
Ходила девица близ моря на песке,
И голос ее эхом раздавался.
Она солдата в табор привела,
Он долго от раненья оправлялся.
С ним проводила летни вечера,
И очень скоро к ним Амур примчался.
В два сердца юных стрелы он вонзил,
Мечту вселил, забрав покой навеки.
На муки и скитанья окрестил,
Все потому, что разны они реки.
Одна бурлит, и волны накрывают
Двух берегов песочные равнины,
С годами верхний слой земли смывают
И обнажают залежи из глины.
Другая – тихая, и рябь еле видна,
В спокойном беге тает и струится,
И путнику в пути только она
Глоток воды подарит, чтоб напиться.
Цыганский табор проклял их любовь,
Они скитались меж лесов и скал,
Ущелья заменяли теплый кров,
И лишь Господь в страданьях помогал.
Со временем солдатский пыл угас,
Как угасает зарево с закатом.
Не волновал уж блеск тех черных глаз,
И гибкий стан не осыпал уж златом.
Уехал в дальний будто бы поход
И обещал с наградой возвратиться,
Но, к сожаленью, неизменен ход
Вещей, которых нужно сторониться.
Лишь укрывает ночь рельеф великих гор
И полная луна на нас глядит,
Цыганка вдаль свой обращает взор,
А черный небосвод ее к себе манит.
И чудится ей свет, туманом он объят,
Но молодой солдат уж не придет назад.