Ищу в холодильнике Сэнрю

диета номер
шутил сегодня младший
мышь повесилась

)))
С солнышком, Ольга

*******************

"Иностранцы, читая японские классические стихи танка и хайку в оригинале, всегда обращают внимание на то, что в них почти нет личных местоимений «я» и «мы». И это вопреки тому, что в японском языке в отличие от русского и многих других индоевропейских языков именно эти местоимения представлены очень широкой палитрой разностилистических синонимов, например:
«Я» - атаси, боку, вай, варэ, васи, ватакуси, ватаси, гусей, дайко, найко, ойра, орэ, орэ- сама, сесся, тин;
«Мы» - бокура, варэ-варэ, ватаси-тати, тохо.
Первое, что приходит на ум для объяснения этого феномена, это чрезвычайная лаконичность традиционных японских поэтических жанров танка и хайку, которая, безусловно, требовала от поэтов максимальной экономии любого «безубыточного» для передачи главного лирического или философского содержания стихотворения материала, к которому могут быть отнесены также личные местоимения. Однако только такое, достаточно логичное, на первый взгляд, объяснение всё-таки недостаточно для выяснения всех возможных причин подобной языковой особенности японской классической поэзии. Ми считаем, что тут также не обошлось без влияния буддизма. Профессор Д.Т.Судзуки в книге «Дзэн и японская культура» об этом явлении, в частности, пишет: «Хайку, как и дзэн, не воспринимает эгоизм в какой-либо форме. Произведение искусства должно быть абсолютно безыскусным, лишенным каких-либо скрытых мотивов. Между вдохновением поэта и его сознанием не должно существовать ни единого посреднического звена. Автор становится абсолютно пассивным инструментом выражения вдохновения… Хайку, как плод поэтического творчества, должен быть выражением внутреннего состояния человека, полностью лишенного ощущения собственного «Я»… Можно утверждать, что много в чём хайку отражает особенности японского характера. Прежде всего японцы не склонны к многословию: они не любят спорить, избегают интеллектуальных абстракций. Их кредо – «ками нагара-но мити», что означает «оставить всё на усмотрение богов», не мешать человеческими выдумками их деяниям. Это полностью соответствует буддистскому учению о «неизменности» (санскр. – «татхата», яп. – «сономаха»). Сономаха или кономаха – это настоящая высшая реальность; мы, люди, не в состоянии превзойти её, как бы мы упорно и отчаянно не старались бы это сделать. Всё, на что мы способны, это писать хайку, определяя именно такое состояние дел и не спрашивая, почему да как. Это можно считать определенной покорностью. Но японцы не сетуют, не проклинают судьбу, как большинство людей Запада; они с бодрым духом и юмором соглашаются с этим» (Судзуки, 2003, 255, 261)
Несколько иное, однако также «буддистское» объяснение этого феномена, то есть почти полного отсутствия в японской поэзии личных местоимений «я» и «мы», дает российский теолог Ф.И.Щербатской, который в своём труде «Философское учение буддизма» пишет: «В отрицании «я» Будда видел преимущество своего учения. Там, где есть личность, есть и собственность, которая ей принадлежит, где присутствует «я», присутствует и «моё». А привязанность к личной собственности является корнем всякого зла». (Щербатской 1919, 34). Догэн – японский философ и основатель дзэн-буддистской школы Сото по этому поводу отмечал: «Познать учение Будды означает познать себя. Познать самого себя, означает забыть себя. Забыть себя, означает осознать себя равнозначным другим вещам». (Григорьева, 1985, 136)
*)
/И.П.Бондаренко "БЛЕСК И НИЩЕТА ЯПОНСКОЙ ПОЭЗИИ: японская классическая поэзия в контексте мировой и украинской литературы"/

Любимая Игрушка   22.10.2016 20:48   •   Заявить о нарушении