Пионерский лагерь

Дед колдовал в сарае над старым ульем. Сначала хотел распилить его на дрова, потом, подумав, решил все-таки отремонтировать и послал внука в дом за тряпкой, чтобы отмыть накопившуюся внутри грязь. Бабушка ушла в магазин, поэтому Ваня, открыв скрипучий шифоньер, стал самостоятельно искать что-нибудь подходящее для этой цели. Выбрав старенькое кухонное полотенце, Ваня дёрнул его из стопки и выронил попутно из шкафа что-то красное. Подняв лоскут с пола, обнаружил, что это пионерский галстук, он видел такой же на старой фотографии в альбоме. Галстук был выстиран, отутюжен, а острые концы, растрепавшиеся от носки, аккуратно заштопаны нитками. Интересно, чей он? Взяв тряпку и неожиданную для себя находку, Ваня отправился к деду.
– Дед, а чей это галстук? Твой или бабушкин?
– Сатиновый? Бабушки, это она полвека хранит старые вещи, – ответил дед. – Лучше бы в музей школьный сдала.
– Вы оба были пионерами?
– Были. Правда, меня не сразу приняли.
– Почему?
– Я с Петькой подрался накануне приёма в пионеры. Он мне синяк под глаз посадил. Анастасия Степановна, наша учительница в третьем классе, сказала, что драчунам не место в рядах пионеров, потому, что они должны быть примером для всех ребят. И нас с Петькой не приняли.
– А из-за чего у вас ссора вышла?
– Ну, ты спросил! Не знаю, столько лет прошло. Помню, очень мне обидно было, что не стал в тот день пионером.  Когда пришёл из школы, залез на чердак, чтобы меня никто не видел и ни о чём не спрашивал. А весной, 19 мая, в День пионерии, нас с Петькой отдельно принимали.
– Дед, а ты был летом в детском оздоровительном лагере?– спросил Ваня, устраиваясь рядом на скамейке. – Как там, интересно было?
– В наше время эти лагеря назывались пионерскими, – уточнил дед.
– Тебе мама путёвку покупала? 
– Никто мне никаких путёвок не покупал. Не на что было, – покачал головой дед и начал вспоминать.
– После окончания шестого класса я решил уехать из дома к отцу. С отчимом отношения не ладились, а бабушка прибаливала и водилась с малолетними внуками. Брат Яша тогда только родился, а Юре было около двух лет. Мать работала дояркой, поэтому уезжала рано утром и возвращалась затемно. Всем было не до меня. Денег на дорогу не было, поэтому я решил набрать черники, продать её и таким образом выручить какую-то сумму. Эта ягода рядом с Ново-Николаевкой не росла, поэтому я решил отправиться в бор на Данилово озеро, которое находится на границе Кыштовского района и Омской области. Путь был не близкий, но хорошо знакомый, так как мы с матерью и односельчанами ездили молоть зерно в Курганку, которая находится рядом с озером.
Рано утром я отправился пешочком в путь. Миновал Большеречье, Скирлу, Малокрасноярку и после обеда был уже рядом с озером, в тридцати километрах от дома. Прошёлся по сосновому бору: черничника много, а ягоды – кот наплакал, неурожай, видно, заморозком цвет побило.
– И ты в такую даль зря ведро тащил? – посочувствовал Ваня.
– Какое ведро? – удивился дед.
– Ты же хотел ягоды собирать, – пояснил внук. – Как без ведра?
– Зачем посуду тащить за тридевять земель, когда её можно самому на месте сделать, – возразил дед. – Надрал бересты с берёзы и сделал ёмкость или корзинку из травы сплёл, дело нехитрое. Научу тебя как-нибудь.
Поел я черники с хлебом, который  из дома захватил, и начал думать о ночлеге. Вышел к озеру и увидел на противоположном берегу палатки и костёр, там был пионерский лагерь.
– И ты пошёл к ребятам?
– Нет.
 – В лесу остался ночевать? Один? – изумился Ваня. – А если бы на тебя волки или медведи напали?
– Не напали, – смеётся дед. – Летом чего их бояться. Пропитания много, все звери своими делами заняты. Это сейчас в маленьких деревеньках, где осталось по нескольку дворов, в Казанке Омской области, в Ново-Николаевке, откуда я родом, медведи стали к людям выходить. Когда-то их выгнали с места проживания, а теперь поля заросли, люди разъехались, зверьё  начинает возвращаться в свои родные места, осваиваться.
Так вот, отыскал я возле Данилова озера отрытую в крутом берегу землянку. Не знаю, кто её соорудил, она закрывалась деревянной дверью, а внутри стоял топчан. На нём я и переночевал. А утром меня ребята из лагеря увидели,
расспросили, откуда я взялся, и позвали с собой. Сказали, что у них завтра кончается лагерная смена и вечером будет праздник Нептуна. Я не стал отказываться и пошёл к ним в гости. Вторую ночь я спал уже в палатке с ребятами.
– А дома-то тебя не потеряли? Ты позвонил, чтобы не беспокоились?
– Нет, никому ничего не сказал, ушёл молча. Обиженный. А позвонить я не мог. Ты что, считаешь, что тогда сотовые телефоны у всех в кармане лежали? Их тогда ещё не было, а проводной телефон находился в пяти километрах от нашей деревни, где была почта. Если захотел с кем-нибудь поговорить, то надо было сначала послать телеграмму с приглашением на переговорный пункт в определённый день и час, не позднее, чем за 4-5 дней. Потом идти к этому часу за 5 км на центральную усадьбу.
– Ничего себе, какие сложности! Как вы только жили без мобильников и интернета!
– Хорошо жили, не скучали. Большую часть времени я в лесу или на речке пропадал, это гораздо интересней, чем картинки в ящике смотреть.
– Ну, в чём-то ты, конечно, прав, – согласился Ваня, – трава не пахнет, по лужайке побегать нельзя и в виртуальную речку не нырнёшь…
– Вот-вот, – обрадовался дед, – не нырнёшь! А я в Даниловом озере по несколько раз в день купался.
– Повезло тебе! А что было дальше?
– Кто-то из ребят, очевидно, рассказал про меня. На следующий день ко мне подошла воспитательница, спросила, откуда я родом и почему здесь оказался. Доложил всё, как есть. А вечером был праздник. Кто-то из старшеклассников нарядился Нептуном, другие были его слугами. Подробности того вечера стёрлись из памяти, помню только, что Нептун задал мне три вопроса, на один из них я не ответил и в ту же минуту оказался в озере: слуги морского царя наказали меня за незнание. Праздник завершился костром, для которого был заранее набран сухой валежник. Костер был огромный, пламя поднималось в высоту не меньше чем на пять метров! И мы вокруг него скакали как дикие обезьяны, было очень весело!
На другой день пришёл автобус, который привёз новую смену ребят, а отдохнувших в лагере забрал домой, в Усть-Таркский район.
– И ты с ними тоже уехал?
– Нет, меня оставили в лагере на новую смену, при условии, что буду помогать пасти овец.
– Откуда в лагере овцы? – удивился Ваня.
– Привезли из хозяйства, чтобы их можно было периодически забивать на мясо. Ребят надо было чем-то кормить.
Мне нравилась роль пастуха. Я выгонял овечек на берег протоки, которая соединяла Данилово озеро с рекой Тарой. Животные паслись, а я валялся на солнышке, загорал, изучал окрестности. Когда Тара разливалась, часть паводковых вод попадала в озеро, а при низком уровне течения в протоке не было, вода застаивалась и сплошь зарастала кувшинкой и  болотным аиром. У этого растения корешки прямо в воде плавали, разветвлялись, а сверху над поверхностью воды торчали только острые листья. Красота неописуемая: воду не видно, сплошные заросли зелёных растений и ярко-жёлтые цветы кувшинки!
– Получается, что свой отдых в лагере ты сам оплачивал? – сделал вывод Ваня.
– Можно и так сказать. Только я об этом тогда не думал. Возвращаться домой не хотелось, а тут кормили, и дело для меня нашлось.
Однажды я наблюдал, как  молодой парень пытался сыграть роль забойщика овец. Смех, да и только! Не мог ни шкуру снять, ни тушу разделать. Дело для меня было знакомое, мы весной и летом часто кололи овец, когда шла заготовка дров или сенокос, поэтому я подошёл и помог. И потом, когда на кухне меня просили, самостоятельно справлялся с этой обязанностью.
– Чем ребята в лагере занимались?
– Утром была обязательная зарядка, на линейке говорили о планах на день, а вечером подводили итоги, отмечали лучших. Ребят учили ориентироваться на местности, разжигать костёр в сырую погоду, ставить палатку, шалаш… Под музыку совершали ежедневную церемонию подъёма и спуска флага. Один раз, помню, механизм сломался, и флаг поднять не смогли. Желающих рискнуть среди ребят не нашлось, так как высота тонкого деревянного шеста была больше двенадцати метров. Я вызвался помочь. Снял ремень, закрепил его в виде кольца на шесте и надел на ноги. Опираясь ремнём на древесину, я поднялся на руках вверх по шесту и увидел, что верёвка, на которой был закреплён флаг, соскочила с блока. Вернул её на место, и неисправность была устранена.
– Тебе было страшно?
– Если и было, то самую малость. Мне тогда показалось, что высота этого шеста метров двадцать, не меньше. А в жизни у меня был богатый опыт верхолаза.
– Где?
– В лесу. Мы постоянно с друзьями бегали в лес качаться на деревьях. Найдёшь тоненькую берёзку, заберёшься наверх, она под тяжестью тела начинает наклоняться, и ты летишь вниз – дух захватывает от полёта!
– Ну, ты, дед, настоящий экстремал! А если бы верхушка надломилась?
– Так однажды и случилось, я тогда ещё в начальных классах обучался. Слетел вниз без парашюта, упал на спину – больно было, но обошлось без переломов, лёгкий был.
– Ты тоже зарядку делал и обучался, как все ребята?
Дед засмеялся:
– От физкультуры не отлынивал и на линейку ходил, а что касается лесных наук, сам, кого хочешь, научу разным премудростям. Я ведь родился и вырос в лесу, много чего умел и знал, как в лесу голодным не остаться, что можно есть, что нельзя. Как капкан или петлю на зверя поставить, рыбу поймать… Вот ты, например, знаешь, как разжечь костёр в бору после дождя?
– Щепочки поискать сухие, веточки, бумагу сухую взять…
– Нет у тебя бумаги!
– Ну, не знаю…– задумался Ваня. – Бересту бы надрал.
– А в бору берёзы нет! – не унимался дед.
– И как тогда быть?
– Надо набрать старую сосновую хвою, жёлтую, сложить её кучкой и поджечь, а потом уже тоненькие веточки подкладывать. Если даже дождь неделю идет, хвоя все равно хорошо загорается, потому что иголки тоненькие и пропитаны смолой.
Вот так целый месяц я и прожил в пионерском лагере. Друзей новых завёл. Один из приятелей дал мой адрес своей сестре из деревни Неупокоевка, и мы с ней почти год писали друг другу письма… Вернулся домой в августе.
– Ох, и попало тебе, наверное, от матери и бабушки! Сильно ругали? – поинтересовался Ваня.
– Нет, обрадовались, что домой вернулся. А если бы стали ругать –  сбежал бы совсем.
– Чем ты ещё в то лето занимался?
– Сразу после лагеря мы подрядились с ребятами колхозный скот перегнать на забой в сторону Чанов. Сели на лошадей и вперёд! За неделю до сдачи, остановились в маленькой деревушке, чтобы животные отдохнули и набрали вес, потерянный при долгом перегоне. Помню, запасы хлеба у нас к тому времени закончились, и мы, надоив молоко от коров, и пили его, и умывались им. Когда вернулся в деревню, до дома не доехал, остался ночевать у дядьки, до того устал на коне трястись. В мое отсутствие мать получила из Усть-Таркского района письмо от директора школы, который писал, чтобы они не беспокоились, сын жив, здоров и находится в пионерском лагере на Даниловом озере.
– Дед, расскажи, какое оно, это озеро?
– Озеро особенное, там находится место силы.
– Как понять «место силы»? Нечистой? – предположил внук, вспомнив сказку о попе и его работнике Балде.
– За пять минут здесь не управиться, как-нибудь отдельно расскажу, – ответил дед. – Нас с тобой, кстати, приглашали в гости родственники из села Муромцево. Предлагали на Данилово озеро свозить. Давненько я там не был. Пока есть возможность, надо соглашаться…