Рождественская звезда

                Баллада

         В сочельник я веник с базара принёс,
         Лавровый, и был этот лавр благороден,
         В долинах эллинских когда-то он рос
         Иль прадед его, и к тому же съедобен.
         Торговец, что радость мне с юга привёз,
         Внушал, будто веник сей богоугоден.
         И вечер настал. Был канун Рождества.
         Неведомый голос промолвил слова:

         -"...Вставало вдали всё пришедшее после,
         Все мысли веков, все мечты, все миры".
         То книга звучала, лежащая возле.
         Какие же силы несли мне дары?
         Мир вам, дорогие почётные гости!
         И в нашем двухтысячном вы не стары.
         Казалось, я голос узнал Пастернака,
         Но он замолчал после некого знака.

         И снова услышал я голос мужской
         О солнце, глядевшем на странные страны,
         Что жили охвачены страхом, тоской,
         Не зная, развернуться ль завтра вулканы?
         И земли трясутся покрыты золой,
         И камни летят, словно пыль в ураганы.
         О сумерках мира читал Гумилёв,
         О звёздах, о силе божественных слов.

         Я в книжку вложил две лавровые ветки,
         Как будто поэтов венком увенчал
         И голосом женским мне кто-то ответил,
         Рождественский стих о звезде зазвучал
         О Матери, в тихом неведомом свете,
         О Сыне, что в яслях спокойно дремал.
         За голосом голос возвышанней, тише
         Звучала Россия. Я слушал. Я слышал.

         Марине Цветаевой ветку вручил,
         Набокову и Ходасевичу, Фету,
         И ближнему Бродскому, тоже почил,
         Потухший маяк под Венецией где-то.
         Немецкому Гейне, меж русских светил
         И Блоку, с которым не справится Лета.
         Малиновый благовест, душ перезвон,
         Серебряный, светом пронизан Кедрон.

         2001