А река течет

Ваську Крюкова прозвали Крюком не потому, что он Крюков, а только после второго срока в заключение.  Первый срок он получил за аварию на грузовике, в которой пострадал один из пассажиров. Но а как было предопределено в совдеповские времена, на работу устроиться вернувшимся на свободу, было почти невозможным, то бытовало выражение среди судимых людей: "Всё! Теперь за тюрьмой, как земля за колхозом"
Это и случилось с Васькой не сумевшим устроиться на работу после освобождения, 
в результате, он оказался осужденным на два года за тунеядство. Вернулся он обозленный, без благих мыслей и намерений - найти работу, завести семью и быть, как в то время любили писать: "полезным обществу, советскому государству" В родной поселок, Васька не поехал, а затерялся в городском многолюдье, где однажды и встретился с Пауком и Конокрадом.  Организовали "гастроли" по области и за её пределами. Воровали на вокзалах сумки, лазили по карманам, грабили квартиры, угоняли машины и, со спокойной душой были готовы на любой срок. Но а Крюком его прозвали, когда они погорели на одном из магазинов, в котором вскрыв потолки, он и Конокрад опустились внутрь, а Паука оставили на верху, чтобы он вниз опускал веревку с крюком и поднимал поддетые на крюк затаренные сумки. Получилось так, что Паука, бесшумно скрутили милиционеры и собравшись вокруг потолочной дыры услышали ругательства Васьки.
       - Паучаха! Ты где, сучаха! Кхюк давай, падла! Ты, что оглох или в уши долбишься!
  У начальника опергруппы аж дух перехватило, а как отлегло, с него и полезло...
       - Кхюк, говоришь! - передразнивая Ваську заорал он - сейчас я тебе и кхюк дам, и вехёвку тебе подам, и так ей закхучу, вехёвкой-то, что целый семихик будешь хаскхучиваться.


       2

  Освободился Крюк в разгар самой перестройки, благодаря которой, понятие "как земля за колхозом" уже не существовало. Освобождающиеся из заключения стали на долго задерживаться на свободе. Если в лагерях  вызывало удивление, когда  возвратившийся проходил на свободе более пяти месяцев, то теперь можно было видеть и не удивляться, не только живущих спокойно на свободе бывших заключенных,
но и некоторых из них имеющих собственные "жигули" На углах улиц и специальных площадках, каждый день выставлялись пивные бочки, вокруг которых собирались огромные толпы людей, сверкающих радостными глазами и различными по размерам склянками и канистрами. У таких бочек и собиралась лагерная братва,
да и вообще по всему городу встречались знакомые лица, сверкающие рондолевыми зубами, татуеровками и жестикулирующими руками. У одной из таких бочек и встретился Крюк с Конокрадом:
       - Я думал ты в поселок свой уехал? - обрадовался Конокрад.
       - А кто меня там ждет? - ухмыльнулся Крюк - мать умехла, хазве только участковый загхустил по мне.
       - Тогда давай к нам. Мы же своё дело открыли, памятники для могилок отливаем, надгробье делаем, таблички пишем, все по закону. Паук у нас председателем, талантливый оказался. Денюшка есть всегда. Только мусора работать мешают - вызывают, проверяют, приезжают неожиданно. Что-нибудь случится в городе,
они к нам прутся. У нас же в основном все сидячие. Наглые, гады, такое несут, что и семером на хрен не на тянешь. Ночью, говорят, убиваете, а днем памятники льёте.
Климат в городе лучше не надо. Всё по уму, Якорь, поставил. Ты же знаешь его по Нерчинску. Заскочим потом в "Ракету" там он. Беспредела в городе нет совсем, хотя и кучкуется кое где всякая шлоебень - боксуны, футборёры, афганцы, но перегибать палку боятся. Вообщем даже мордобоя в городе почти нет. Урюки рынок заполонили фруктами, цветами, а как прибурели приехал Якорь. Пришлось, тварям, натерпеться жути до калоизвержения. Стоим один раз с Якорем на рынки, вату катаем, а рядом урюк торговал апельсинами. Баба подходит, спросила цену и хотела идти дальше, а
шулюкан давай орать, купи и все... Насчитала она горсть мелочи и говорит - дай
одну апельсинку, а он как зашумел - засыпь ему в жопу плакать не будет - прикидываешь, что там было. До вечера апельсины катались по рынку. На коленях урюк извинялся перед бабай.



               2

  Прошло три года. В городе открывались новые рынки, магазины, фирмы, казино.
Улицы наполнялись иностранным транспортом и китайскими торговцами, всюду передвигающимися с огромными разноцветными баулами. Вырастали новые здания возводимые китайскими строителями и на манер их формировались криминальные структуры. Город становился похожим на огромную помойку, где скапливались и по долгу не вывозились, груды мусора, а на самих улицах, где раньше считалось неистребимым мусором окурки и троллейбусные билетики, теперь валялись упаковки от жвачек, пластиковые бутылки, мешочки, шприцы, презервативы. Пьянство, наркомания, проституция стремительно разрастались принося свои чудовищные плоды. Больше и больше становилось преступных группировок, в которые входили спортсмены, бывшие военные, комсомольцы, студенты, безработные. Всё это создавало общую ауру города, где даже физически ощущалась скорая перемена к великому беспределу, который сдерживало то, что вскоре перестало сдерживать. Это была смерть Якоря, демонстративно которого расстреляли из калашникова. После чего, на протяжение двух лет проходили сплошные похороны. Умирали и погибали при неизвестных обстоятельствах, основном старые арестанты, которых забивали выкрикивая, кем-то им порученный лозунг: "бей синих" То же слышалось не только в парках и укромных местах, но и в вытрезвителях, отделах милиции. Выпала эта доля и Конокраду, которого нашли неузнаваемого в городском парке, забитым толпой пузатеньких, коротко подстриженных юношей, которыми управляла невидимая рука, способная одновременно пребывать с такими же юношами в другом парке. Ваську Крюка, насмерть запинали на рынке такие же пузатенькие, с цепками на розовых шеях и выпуклыми лобиками ребятки.
  Жизнь города течет напоминая реку изменяющую свое русло. Мусорные кучи не успевают вывозиться оперативно действующей службой и с утра до вечера пребывают на них люди сменяя друг друга, в поисках отбросов пригодных в пищу. А река жизни течет - меняются Первые Секретари на Президентов, меняются государственные структуры, меняются депутаты и климат, а река жизни течет и остается мокрой, какой и должно течь реке.      
               
                1999
               


Рецензии