и звезды на шее у ночи висят ожерельем

и звезды на шее у ночи висят ожерельем,
свиваясь в петлю, душат /темную/ ранней зарею.
и вниз опадают искрящимся то ли весельем,
а, может, дождями.
туманы равняя с землею.
и времени нет обернуться к тому, что за гранью,
к  тому, что оставил, спеша в отчуждения утро.
и кожу свою расстилаешь кровавою данью
для тех кто остался, кому бесконечно уютно
в промокших домах с потускневшей осенней иконой,
лежащей в углу захламленной ветрами прихожей.
им дождь на стекле пишет образ безумной мадонны,
и листьями желтыми строит за окнами рожи.

ты, будто в побег, совращаешь луну и рассветы,
ведешь за собою, последний герой перепутий.
в упавшей звезде видишь проблески новых ответов
на старые песни.
и дни, наподобие ртути,
текут в неизвестность стерильно сверкая неоном,
навстречу тебе, из свершившихся будущим будней.
пусть где-то остались тобою рожденные клоны -
лишь осень и птицы сейчас адвокаты.
и судьи.

взойдешь на крыльцо покосившейся временем церкви,
возьмешься руками за крест.
запыленный и старый.
и сразу весь мир, затаившись, сверкнет.
и померкнет...
и лишь перезвоном услышишь ты сердца удары.