Легенда о степных озерах

В степи, где ветры вольные поют,
Где зори кумачовые встают,
Где отливает в травах изумруд,
Стояли коши* племени Кумрут.

А чуть подальше, где урмана* сень
Дает в жару живительную тень,
Где птицы заливаются весь день,
Дымы струились племени Слумень.

У озера, где дыбится зыбун,
И к водопою тянется табун,
Где тростники напевней тонких струн,
Кочевьем жило племя Кузугун.

Три племени соседних с давних пор
Не знали меж собой вражды и ссор,
Бескровно разрешали всякий спор,
На что имелся древний уговор.

Не гас огонь в чувалах* никогда,
В степи бродили тучные стада,
И странника случайного всегда
Встречала шумных сорванцов орда.

Казалось, этот тихий, мирный край,
Где оглашает ширь степей курай,
Ребячий гомон да собачий лай,
Никто не тронет, даже невзначай.

Несчастье в дом всегда приходит вдруг,
Когда его никто не ждет вокруг,
Пронзает сердце боль душевных мук,
И холодом блестит в глазах испуг.

*   *   *

В тот день кочевья вместе собрались,
Шум, говор, смех со всех сторон неслись,
Курая звуки плавные лились,
И тихо дым костров струился ввысь.

Обычай этот деды завели:
Как только прилетали журавли,
На праздник пробуждения земли
Джигиты дружно ехали и шли.

У озера, где стал урман стеной,
Шумел и веселился люд степной,
Как улей, растревоженный весной.
Дурманил запах терпкий и хмельной.

Коймак* и куллама* дымились тут,
По кругу плыл на медном блюде крут*,
И за сосудом полнился сосуд
Кумысом* свежим под всеобщий гуд.

Слепили взор шелка и кумачи*,
Без устали играли курайчи*,
Бросались в бой батыры*-силачи
Под громовой удар витой камчи*.

Cэсэны*  воспевали край родной,
Походы, битвы, мирный труд земной,
И веяло глубокой стариной
Из тьмы веков, покрытых пеленой.

Летели вдоль, привстав на стременах,
Джигиты* на безумных скакунах,
И аксакалы* в алых чапанах*
Грустили об ушедших временах,

Когда из них вот так же каждый мог,
Упруго сжавшись в трепетный комок,
Отчаянно пуститься наутек,
Чтоб получить красавицы платок.

Никто не знал, откуда и куда
Брел по степи с хурджуном* Курада,
И хоть давно давали знать года,
Была походка знахаря тверда.

Он подошел и наземь бросил кладь.
Его кумысом стали угощать,
А, угостив, просили погадать,
Что впереди ждет – всем хотелось знать.

Провидец дал согласие свое,
В огонь подбросил жаркое смолье,
И, опершись на длинное копье,
Надолго погрузился в забытье.

Давно сгорело топливо дотла,
Остыли серый пепел и зола,
Был Курада безмолвен, как скала,
Лишь тень тревоги по лицу прошла.

«Поведали глаза и уши мне, -
Промолвил, наконец, он в тишине. –
Метались злые призраки в огне,
Протяжно пели стрелы в вышине,

Гудела степь от топота коней,
Был с каждым мигом этот шум сильней.
Орда идет и стелется за ней
Пустыня из безжизненных камней».

Какой-то миг стояла тишина,
Затем пронесся ропот, как волна,
И шумно, словно, рухнула стена,
Заговорили разом племена:

«Ты не ошибся, мудрый Курада?
Давно забвенью предана вражда,
А если, где и прячется беда,
С чего ты взял, что враг идет сюда?

Исчезнут пусть сомненья навсегда:
Висит над степью черных туч гряда,
Поет в лощинах талая вода,
Да мчатся ветры, тая без следа».

Тревога понемногу улеглась.
Вновь обуяла степь веселья страсть.
Шумели люди, музыка лилась,
Костры трещали, хворостом давясь.

За полдень небо сделалось темней,
Запахло дымной горечью сильней,
И пыль седую жаркий суховей
Принес из зеленеющих степей.

«Откуда пыль? – дивились старики, -
Степным законам это вопреки,
Весной травою пахнут ветерки,
Играя и летя вперегонки».

Но темная, удушливая мгла
Зловещей тенью медленно ползла,
Безжалостно сухим дыханьем жгла,
И стало ясно всем: беда пришла.

Прав был провидец, мудрый Курада,
Сказав, что злобный враг идет сюда.
Никто не внял кудеснику тогда.
Как губит нас беспечность иногда.

Уже над степью плыл доспехов звон,
Земля гудела, издавая стон,
И встали в ряд джигиты трех племен,
Чтоб страшной силе выставить заслон.

Закат кровавым заревом набряк,
Окутал землю душный полумрак,
Под храп коней и грохот колымаг
Обрушился лавиной грозный враг.

Две силы сшиблись, словно две волны,
Отваги, страсти, ярости полны,
Стояли насмерть обе стороны,
Да только силы были не равны.

Все, как один, батыры полегли
На поле брани матери-земли,
От горя поседели ковыли,
И ветры скорбь по свету разнесли.

*  *  * 

Текла по жизни времени река,
Прессуя годы в плотные века,
Все также плыли в небе облака,
И ветер пел на струнах тростника.

Иные наступили времена,
Над древней степью мир и тишина,
Давно ушли в преданье племена,
И лишь земля хранит их имена.

Немного изменившись, с давних пор
Они живут в названиях озер.
Три озера в степи ласкают взор,
Три озера – и память, и укор.

Алеют зори, глядя в Кумыртки,
Над Кучугуном шепчут тростники,
И Сулумень, где плачут кулики,
Со всех сторон обняли сосняки.

Но люди заприметили давно
Явленье необычное одно,
Из года в год свершается оно,
Видать, самой природой суждено:

Как только отступают холода
И прилетают журавли сюда,
В озерах вдруг вздымается вода,
Ломая с шумом панцирь изо льда.

Волна со скорбным стоном в берег бьет,
Холодный ветер злобно пену рвет,
Тростник лавиной грозных стрел встает,
И слышится курай в пучине вод! . .


Старинная башкирская легенда повествует о том, что появление журавлей предшествует битве, тяжелым потерям, а так же символизирует память о погибших воинах. В легенде использованы названия древних башкирских родов (племен), сохранившихся в названиях современных озер, находящихся на востоке Челябинской области: Кузгун (оз. Кучугун), Слумень (оз. Сулумень), Кумырыкты  или Кумрут (оз. Кумыртки).
Легенда опубликована в сборнике «Поздняя ягода», с. Октябрьское, 1999 г.

*Кош – жилище кочевых народов
*Урман – густой лес
*Чувал – очаг
*Коймак, куллама, крут, кумыс – национальные блюда и напитки
*Кумач – ткань красного цвета
*Курайчи – музыкант, играющий на дудке – курае
*Батыр – богатырь
*Камча – плетка
*Сэсэн – народный сказитель
*Джигит – искусный наездник
*Аксакал – почитаемый старец
*Чапан – верхняя одежда
*Хурджун – заплечная сума.