Старые раны болят к непогоде

Мне было семнадцать, тебе – двадцать три
В том Новом ушедшем Году.
Ты снова в глаза мне, как прежде, смотри
Замерзшие руки мои разотри,
Как в ночь новогоднюю ту.

Я помню пальтишко твое «не с иглы»
И синий спортивный костюм,
Как мы отирали «общаги» углы
В связи с небогатостью сумм.

И глаз голубых бесконечную боль,
И пальцев несмелых тепло,
И губ стосковавшихся горькую соль,
Когда нас весной унесло.

А если семнадцать умножить на два –
Получится тридцать четыре.
Уже не кружилась у нас голова,
Уже антикварными стали слова
В хрущевской семейной квартире.

Но, как наркоман без привычной иглы,
Без нежности жить не умею
И нашей «общаги» родные углы,
Порой до смешного, жалею.

Жизнь строит нам рожи, по кочкам несет
И с каждой весной – все быстрее,
Но голод Любви мою душу сосет:
Я жить без нее не умею.

Поверь, я не клянчу: я этим дышу,
Как прочие воздухом дышат.
Я, кроме Любви, ничего не прошу
И верю, что Бог это слышит…