Ливанский кедр

Лапы ливанского кедра и сумрак под ними,
 и задыхается сердце, пылает в груди:
 твой поцелуй и у мёртвого, знаю, поднимет
 (Да! Настроение!), я ведь не мёртвый, поди.

 В парке Приморском дрозды шебаршат под кустами,
 пляж возле мыса очерчен бурлящей каймой.
 Жадные губы твои называться устами,
 честное слово, не могут, – о, Боже ты мой!..

 Пусть это всё повторяется снова и снова –
 море сквозь ветви, пронзительный чаячий крик.
 В Ялте везде архитектора помнят Краснова –
 тот особняк по проектам его и возник.

 Эти колонны и ниши сквозь сумерки парка
 будут и в снах моих после кружиться и плыть;
 в ялтинский порт, говорили, набилась чуларка,
 можно зайти к рыбакам, на жарёху купить.

 Стены подпорные сплошь под глицинией скрыты,
 в ней воробьи, кот крадётся к ним перед броском;
 тянет буксир за собою стальное корыто –
 баржу, груженную щебнем и серым песком.

 А на далёкой чернильной черте горизонта
 лайнер возник, словно новый возвышенный стих.
 Не отвлекайся!.. В красотах пейзажных резон-то
 мизерный очень сегодня, сейчас не до них.

 Не отвлекайся!.. Целуй!.. Эти дни золотыми
 будут всегда, ты в глаза мои лучше гляди!..
 …Лапы ливанского кедра, и сумрак под ними,
 мы молодые, и жизнь, без границ, впереди…

 КРЫМСКИЕ СОСНЫ
 
 Растёт над обрывом, а крона, что твой парашют,
 у этой сосны ствол причудливо согнут и странно,
 её самолётом назвал то ль поэт, то ли шут,
 и, верно, – над бездной зелёным парит дельтапланом.

 На скальной стене, ей подобные, две или три,
 висят над обрывом, встречая закаты и зори,
 и если добрался сюда, то замри и смотри,
 какой под тобою простор до мятежного моря.

 На эту тропу выходили олени в тиши,
 на этом карнизе увидеть их было не странно,
 на хвое настоян бальзам для усталой души,
 поэтому так её тянет сюда постоянно.

 А рядом растут корабельные сосны, стройны,
 стволы, точно мачты, судьба у них явно морская,
 по мощным вершинам тяжёлые, словно слоны,
 протащатся тучи, и снова их солнце ласкает.

 В сосновом лесу воздух пахнет янтарной смолой
 и хвоей зелёной, и чем-то ещё, и грибами,
 так пахнет в соборе с иконой святой аналой,
 когда ты склоняешься, чтобы коснуться губами.

 Я в Крымском лесу, в этом горном высоком лесу
 бродил, и не раз, я противник квартирного плена,
 и всё же сосна, что растёт на скале на весу, –
 сосна-дельтаплан, – изумляет всегда неизменно.

 Её чуть толкни (так мне кажется!) и полетит,
 а следом другие сорвутся – не будет отбоя, –
 не зря же отсюда морской открывается вид
 и город мой белый толпится у кромки прибоя…