без алкоголя оно всё

наша мужественная незавершённость, -- вот что ценится, без деланных кредитов.
В лучшем случае -- отчуждение, в худшем -- тысячи подобных отчуждений,
людьми оформленных и прочим; тысячи таких вот отчуждённых,
не в объёме дело, заруби на; сколько -- сотой дело важности, запомни; "без понятия", и всё тут.
До всех и вся -- мужественная незавершённость.

Без алкоголя оно всё
натянутый спектакль напрасный.

Сначала думаешь, экстрим, доска кончается, свет шаток, прерывист. Но стоит остаток и не проходит. А за ним,
остатком, вовсе ничего: ни перехода, ни обрыва, ни восходящей новой. Вот остаточек. Пустая рыба,
и та занятнее, а? Экстрим? Позднее лишь отыщешь верный эпитет. Сон без сновидений. Сон вне себя от густоты.
Сон-пена. Камень-сон. Туман. Лоб осени белёно-костный -- ледник-лоб, лоб известняковый, а скальп раскинут по вискам.
Остаток, данный от всегда, каковое не отыщешь, не возьмёшь в известный толк. Остатка остаток вспять и только. Вне
определений, вне забвения. К нему и минимальной тени не прилагалось.

Без алкоголя оно всё
натянутый спектакль напрасный.
Натянутый спектакль напрасный
без выпивки оно.

затушенных свалка сигар,
осенний дневной перегар
пустой запустения. Тень
бела, что заправская рань.
Белёсо-октябрьская рвань.
Не тронутый самостью день.

0'сень бывает, когда
стороны-углы пространства квиты.
Когда поло-подвешенно-призабыты
долги пребывания тут или там.
В низине это дым-
ные полые всплески тарелок-ударных.
Бомжеватые, снимающиеся с места облака
малоформенные. То же фирменное запустение. И так да