***

"..Во мне не было сил на осмысление, что говорить о решимости действовать!
Но... Все эти вещи напоминали мне о предательстве. Они вгоняли меня в ужас. Я заходила в свою квартиру и по слуху тут же резал оглушающий, многоголосный, отчаянный крик обиды и ненависти. Все-чёртовы-вещи, не мои, ужасающе-чужие орали и таращились на меня из всех углов моей комнаты! ...
Я не ненавидела их. И нет, не собиралась сжигать под вуду, если вы об этом. ...
Серьёзно, я всего лишь хотела покоя. Довольно простое человеческое желание, первое за те дни, возникшее во мне, если честно.
Тогда я обезумела от горя. Произошедшее почему-то перевернуло весь мой идеальный мир с ног на голову, с тяжелейшими последствиями. Всё, что я знала, казалось теперь сомнительным и даже лживым. Неизвестность внушала панический ужас. Краски сгущало состояние сильного шока. Разъярённый удар поддых. В безнадёжной растерянности, автоматически срабатывает защитная реакция - твоя особая, личная амнезия. Всё ранее важное, ценное, значимое теперь не имело никакого смысла. Ничто не имело смысла. В памяти хранилась только боль - единственное, что помнишь.
А дальше, долгое время жить мыслями о том, как и почему это произошло, разбирая всё на детали, прокручивая каждый момент по тысяче раз, не представляется возможным - ты просто-напросто свихнёшься. Нужен другой выход.
Нет никого беззащитнее человека, убитого горем. Осознание необходимости дальнейшего ... существования окончательно уничтожает его, лишая последних сил.
Но воскрешение дарует удивительную ясность. Всё в мире просто - глянуть без пыли и мишуры - и мир называют жестоким. Здесь правда нужно уметь выживать. В одиночку. Потому что полноценно ты можешь отвечать лишь за одного человека - за себя.
Тяжело ли себя предать? Вряд ли это случится с тобой. А с остальными, с их честностью - не угадаешь. Рискуешь попасться в ловушку. ...
Обесценилось ВСЁ. Ничего святого нет. Безысходность крадёт всякий смысл... Только дохнуть не хочется. Паршиво ведь, взять и исчезнуть.
Но самое важное - решиться дышать. Убрать всё, что настойчиво душит. Всю свою мощь и силу человек познаёт в бессилии. Смирение с необходимостью нырять в своё горе раз за разом, вычищая убитое и умершее, тонуть в этом смраде, наживую прочищая загнившие раны ради дальнейшей жизни, скорее "через силу", чем взаправду, делает его хладнокровнее, жёстче, но правдивее и сильнее. Уничтожение всего прошлого и далёкого, ныне бессмысленного, вселяет, чем-то даже забавную, надежду о блаженном забытие, святом незнании пережитой боли. Это нельзя забыть, но и нельзя помнить. Смертельным и окончательным, но разумным будет собрать все обрывки и фрагменты, ошмётки прошлого, колкие и ядовитые доказательства собственной смерти, всё, что ещё осталось, и спрятать в самой тёмной и тяжёлой глубине, нежно прощаясь, вместе с тем истребляя всё бывшее одной готовностью жить дальше. И ничего больше нет, кроме этой готовности, но начало положено и ты сможешь сделать ещё шаг.
...
Нет никакой решимости, желания бороться и осмысленных планов действий - только необходимость.
Необходимость выжить потому, что ...
Мёртвым ничем не поможешь, и бессмысленно их жалеть. Ты - вернувшийся, выживший. Оттого и обязан жить."