В руках неприметная склянка с лекарством

В руках неприметная склянка с лекарством
от грусти, забот ежедневных, страданий…
Для встречи глотка даже малого с царством
хватает загробным. Поток назиданий

преследует нас всюду, жизнь превращая
в бездумную трату веков и мгновений,
которые мы сохранить обещая
во благо другим, при воздействии мнений

сторонних меняем на тщетность попыток
сиянье достичь искаженное целей
задуманных. Прежде, казалось, избыток
счастливых путей. Даже ангельских трелей

звук слышался рядом, цветов распустились
бутоны прекрасных и мир восхищенный
кружился вокруг. Но мечты растворились
как в жидкости яд. Грех витал непрощенный

повсюду с момента любви появленья
святой посреди ненасытных пороков,
поставивших крест на душе поколенья,
не склонного суть предыдущих уроков

понять. Результат налицо, смерть за данью
законной пришла в час, когда перестали
чтить власть ее. Раз недоступен сознанью
подход исключивший влияние стали

на судьбы людей, нет причин удивляться
тому, что потерям конца нет и счета.
Когда за убийство Тибальта скрываться
пришлось, я уверен был, мысли полета

благой хватит, чтобы  во снах созерцая
любимой портрет, уберечь от возможных
Джульетту проблем. Звезды тускло мерцая
во тьме о путях мне коварных и ложных

шептали с небес, дав совет примириться
с ошибками, с болью, с утратою близких.
Ведь шанса никто нам не даст возродиться
 малейшего.  Чувств и высоких, и низких

на том не бывает, наверное, свете…
покой, тишина, холод, мрак, ожиданье
чудес, предначертанных в Новом завете….
Час пробил и вряд ли судом оправданье

меня Страшным ждет, приговором сожженья
процесс уготован в чистилище вечный.
Пока же способность осталась движенья
последние сделать, приняв быстротечный

финал избавленьем от мук неизбежных.
Аптекарь, прости его слабость, Мадонна,
кристаллов щепотку продал белоснежных
глаза прикрывая на букву закона,

торговцам подобного зелья кровавой
грозящего казнью. Любого запрета
нужда пострашнее. Звон склянки с отравой
при первом луче в поминальный рассвета

вольется мотив, уступив колокольной
звучания место затем партитуре.
Но слов не осталось и в арии сольной…
Присуща наивность любого натуре

мечтателя, жаль, не достичь воплощенья
фантазий таких наяву. Бесподобный
свет гаснет вокруг и мои обращенья
к Джульетте на камень ложатся надгробный.