БАБА ИРА

БАБА ИРА

Еще, грохоча из орудий Антанты,
Калечил людей восемнадцатый год,
Когда, снаряженный седым интендантом,
Бывалый солдат завершил свой поход.

Он чудом не встретился с вражеской пулей,
Хотя ни на миг не стихала стрельба.
Как только весенние ветры подули,
Добрался пешком до деревни Щербаж.

По сердцу пришлось это место солдату.
Здесь люди, как люди, а воздух, как мед.
Зачем же еще собираться куда-то?
Кто видел однажды, тот сразу поймет…

Пусть были нездешними темные кудри,
Его принимали не хуже других
За то, что умел делать конскую упряжь
И ловко тачал в мастерской сапоги.

Молва через год облетела округу.
Обувка, уздечки – товар ходовой.
Соседи о нем говорили друг с другом,
Что, дескать, мужик-то видать с головой.

Вот только смеяться отвык совершенно,
Все больше молчал да дымил табаком.
Лишь кошка, бывало, потрется о стену,-
В ответ ухмылялся довольным баском.

К исходу трех лет по крестьянской науке
Избу себе справил с нарядным венцом.
Теперь для порядка бы женские руки
Приладить к хозяйству – и дело с концом.

Работал, копил, на себе экономил,
Стремился семью завести поскорей.
В ту пору в просторном зажиточном доме
Росли у Демидовых пять дочерей.

Из бойких сестер приглянулась Арина,
Живая, проворная, кровь с молоком.
Собрался Василий (так звали мужчину)
Решить это дело мирком да ладком.

Без лишних раздумий, догадки ходили,
По первому снегу отправил сватов.
Как водится, долго судили-рядили,
Часа через три уговор был готов.

С отцом обсуждали расходы на свадьбу
Да сколько приданого дать надлежит.
Никто и не думал невесту позвать бы,
Спросить у нее, что на сердце лежит.

Замужество дочки – не женская прихоть,
Уж так повелось на сермяжной Руси.
А будет перечить – накликает лихо,
Останется в девках, проси - не проси.

Кому-то покажется, что в том дурного?
Жених де не хищник, чай не загрызет.
Мол «стерпится – слюбится» - принцип не новый.
Загадывать сложно, тут как повезет.

Что ждет ее в жизни, Арина не знала,
То страх одолеет, то женская злость.
Со временем грустные мысли прогнала,
Потом попривыкла и все утряслось.

Нелегкая выпала женская доля,
Недаром тайком горевала о ней.
Случалось, мужик поколачивал больно,
Случалось, отсутствовал несколько дней.

Воротится муж среди ночи с пирушки,-
Она и уложит, и снимет портки.
А утром проснется на мокрой подушке,
Сама не своя от глубокой тоски.

Порой чересчур поясница гудела,
Опять же ее убеждая в одном:
Семейная жизнь – хлопотливое дело,
Не каждой хозяйке по силам оно.

Весь день приходилось крутиться, как белке,
Последнюю мелочь держать в голове.
Колхозное поле, кастрюли, тарелки,-
С лихвой бы хватило на трех человек.

Чем дальше, тем больше, три сына родилось,
Им тоже забота нужна, наконец.
В хозяйстве практически все пригодилось,
Чему научили и мать, и отец.

Однажды случилась оказия с мужем,
Заклинил колено случайный удар.
Тогда-то примерно и был обнаружен
В обычных руках сверхъестественный дар.

Арина ощупала пальцами ногу,
Вернула на место коленный сустав.
День-два поболело, потом понемногу
Нога успокоилась, ныть перестав.

Слушок, не замедлив, расширил границы:
Одним полегчало, другим помогло,
А кто-то вдруг начал ее сторониться,-
В то время иначе и быть не могло.

Самой-то от этого что за прибыток?
Ведь мзду за услуги она не брала.
Вопрос до конца оставался открытым,
Покуда, состарившись, не померла.

Но прежде чем ей упокоиться с миром,
Полвека еще побеждала недуг.
И, став с чьей-то легкой руки бабой Ирой,
Творила добро для живущих вокруг…

Ребята один за другим подрастали,
Здоровые, крепкие, как на подбор.
Учебники в классе за партой читали,
Чинили с отцом после школы забор.

Мальчишки у многих подпортили нервы,
Их звали подчас деревенской шпаной.
Все переменилось, когда в сорок первом
Европа опять разразилась войной.

Всецело надеясь на высшую милость,
Мужчин проводили на праведный бой.
Оставшись одна, баба Ира молилась,
Чтоб муж ее в битвах остался живой.

Все думала, где он, здоров ли, не ранен
В неласковых землях неведомых стран,
Вернется ли снова, как время настанет,-
И он возвратился, но умер от ран.

Больная душа разрывалась на части,
А ей говорили: не вешай-ка нос,-
Не подозревая, что этим несчастьем
На деле был первый назначенный взнос.

За все в этой жизни положена плата,
Тем паче за дар, предоставленный ей.
Поэтому вряд ли она виновата
В безвременной гибели и сыновей.

Почти через век ее сердце остынет,
Года пробегут, как сквозь пальцы вода.
Но внуков тревожит вопрос и поныне:
К кому же теперь перешел этот дар?..