Кровавый рассвет

Тихий рассвет, он сжимает жену,
Еще в полудреме ей шепчет: «Люблю!».
А в комнате рядом дети сопят,
Рано еще, не пора им вставать.
Он сын вождя и радел за народ:
Год плодоносный, соседи смирны.
Он счастлив безмерно, час для любви.
Крепче жену стал свою обнимать,
Но крики раздались, он должен был встать.
"Рохор, любимый, не уходи,
Останься со мною и крепче прижми.
Душа не спокойна, сердце болит.
С детьми и со мною побудь еще миг".
Так молодая стонала жена,
Знала, что молит у камня она.
Рохор сказал ей: "А ну, улыбнись!
Я отлучусь на минуту, и мы
Снова сольемся в порыве любви".
Так он ответил, меч свой забрал,
Полог откинул и прочь зашагал.
И вскоре был вынужден то осознать,
Что можно жену в пророчицы брать.
Ведь часовых была смена мертва,
И частокол уж во власти врага.
Но племя его очень сильно,
Застать их врасплох не так-то легко.
Стали мужчины на зов выбегать,
Вокруг вожака свой отряд собирать.
И Рохор бодрился, его мастерство
И воинов племени так велико,
Что ситуацию можно спасти,
Хоть неизвестны здесь эти враги
И прячут себя за большие щиты.
Но раз так щитами они дорожат,
Значит трусливы и будут бежать.
И Рохор командует: «Только вперед,
Нельзя отступать, защитим свой народ!».
Хоть воинов мало, ведь большинство
В стычках кровавых убито давно.
Но те, что собрались, взялись за врага,
И дрались, как звери, не помня себя.
И жалость, не зная, к себе, ко врагу,
И ярость схлестнулась с уменьем, числом,
И страшный был бой и великий погром.
И Рохор в горячке не мог замечать,
Что все меньше воинов рядом стоит,
А враг их отряд сумел окружить.
И только во тьму, погружаясь, жалел,
Что миг тот жене он не смог подарить,
В объятьях ее теперь уж не быть.
Кромешная тьма и сильнейшая боль.
О как сладка ему эта юдоль!
Ведь если так больно, значит он жив,
А племя сумело врагов одолеть
И знахари скоро помогут ему
И снова обнимет детей и жену.
Но вскоре стал чувствовать тряску.
И вновь стал беспокоиться
Раз он в пути, не все так уж и гладко.
Нужно найти силы в себе и глаза разлепить,
Но это потом, ведь сознанье опять
Начало в мрак от него ускользать.
Оно возвращалось, терялось во тьме,
Но воля сильна и однажды уже
Сознанье осталось, и свет засиял,
Ведь Рохор глаза наконец разлепил,
И голос услышал, какой говорил:
"Что-то ты долго в себя приходил.
В твоих интересах, что б я не жалел,
О том, что решил тебя не убить,
А взять, как раба, вылечить и кормить.
Дрался ты знатно, я видел тот бой
И очень остался доволен тобой.
В город ближайший тебя отвезу,
И выгодно сбыть на арену смогу.
Бои там проходят, в них сможешь и ты
Знатно потешить взоры толпы."
Дернулся Рохор, но был еще слаб,
Связан к тому же и смог лишь стонать,
И злую судьбу, как умел, проклинать.
Прибыли в город, на рынок пришли,
К моменту тому Рохор смог сам идти.
Продали его, сняв навар не плохой,
Сложением и силой он был, как герой.
К тому же легко в нем читался боец:
Руки в мозолях, походка легка,
Хоть весь изранен, горели глаза.
Так в гладиаторов школу попал,
Их строгий наставник всему обучал,
И Рохора силу он сразу признал.
Лучший он был в группе своей,
Один против трех на спарринг ходил
И девять боев он победой венчал,
Десятый с натяжкою, но проиграл.
И лучшим везде был, и лучшем во всем,
Надеждой наполнил хозяина дом.
Хозяин их, Меркус, мечтал об одном:
Прославить свой род, и в столицу возить
Лучших бойцов, Колизей покорить.
Колизей был ареной самой большой,
Император с семьей бывал в нем порой.
Там проводились такие бои,
Что битвы реальные буду скучны.
Зрителей столько вмещал Колизей,
Что город не каждый имел столько людей.
Полсотни тысяч собравшись могли
Увидеть, как кровь пропитает пески.
Но хватит, столица еще далеко,
А в городе мелком, не знали еще,
Что их будет тешить пока не звезда,
Но в будущем лучший боец всей страны.
Рохор на бой взял с собой лишь мечи.
Меркус решил, что пришла та пора,
Когда надо проверить силу бойца.
Не там, где лишь деревом машут, шутя,
А где настоящий металл рвет тела.
И в первом бою Рохор словно порхал,
Играя, соперникам кровь выпускал.
Меркус в восторге, зритель ревет,
Рохор с триумфом с арены идет.
Хозяин был счастлив, и в счастье своем
Он пропустил, что побег затевал
Тот, на кого он надежд возложил,
В ком он звезду, чемпиона узрел.
Тою же ночью Рохор удрал,
Стражу зарезал и в тьму убежал.
Спустили собак и по следу пошли,
Догнали в лесу и исполнить смогли
Приказ лишь живым непокорного взять,
Но правда пришлось пятерых потерять.
Меркус орал: "Больно дорог ты раб!
Придётся урок мне тебе преподать".
Велел нести плети и сеч беглеца,
Пока тот в сознанье, а после нести
В подвалы и там его столько морить,
Пока о пощаде не станет молить.
Исполнили в точности, и с той поры
В сырой темнице Рохор сидел,
Хлебом питался и жизнь проклинал,
И речью его лишь старик развлекал,
Который еду для него поставлял
И вот гладиатор рассказ услыхал,
В котором старик о себе рассказал:
"Родился свободным, но вскоре меня
За долг на арену продала семья.
С тех пор я сражался, ловко весьма,
Затем у меня появилась мечта:
Лучшим бойцом на арену войти
И в Колизее славу найти.
Слухи ходили, что коль чемпион
Толпе приглянется, даст славный бой,
Сам император с трона сойдет
И меч деревянный герою отдаст.
А вместе с мечом свобода придет
Счастлив будет тот, кто ее обретет.
И я так стремился к этой мечте,
Снова желал возвратиться к семье,
Дочке своей и любимой родне.
Хотел их увидеть и крепко обнять,
И слов много теплых, заплакав, сказать.
И так жизнь вести, чтобы больше нужда
В дом наш уже не пришла никогда.
Но вскоре в колено задели меня
И ровно ходить я не смог никогда.
В боях так участвовать больше нельзя,
И вечно моя будет жалкой судьба."
Услышав все это, Рохор сказал:
«Зови же хозяина я осознал
Ошибки свои и теперь никогда
Бежать не посмею, и лишь на песке
Славу добуду ему и себе».
Старик головою в ответ покачал,
Но Меркуса вскоре в подвалы позвал.
Рохор сказал, что отныне бежать
Не будет даже в потемках мечтать,
А верой и правдою будет служить:
"...И славу хозяина множить в бою
До той поры, пока не умру."
И Меркус поверил и вовсе не зря:
Рохор не воин, а просто мечта,
Он поражений не ведал нигде.
На многих аренах добывал жизнь себе
Ценою других, и песок утопил
В крови, и поту, и вполне счастлив был.
Однажды случилось судьба привела
Туда, где Рохор встретил того,
Кто с ним защищал свой народ так давно.
И он рассказал, что видел тогда
Как женщину Рохора жаждал солдат,
Но так предпочла на кинжал грудью пасть,
Чем память о муже с другим предавать.
Детей же забрали в плен, но они
Скорей всего жизни уже лишены,
Ведь слышал, что их отправили туда,
Где в шахтах невольный трудился народ,
Здоровье и жизни теряя за год.
Рохор послушал и только сказал:
«Я понял давно, что в тот день, выходя,
Близких своих потерял навсегда.
Спасибо, что мне о судьбе рассказал
Тех, кого больше, чем жизнь я люблю,
Память о них навсегда сохраню."
Еще как-то раз Рохор с Меркусом шел
И разговор c ним серьезный завел:
"Послушай хозяин, я верно служу,
Злата и славы тебе приношу.
Так будь же так добр, награду и мне
Выдай. Не нужно скупиться в цене."
Меркус ответил: "Чего тебе раб?
И так ты живешь, лучше людей
Свободных от всякой обузы цепей,
Ходишь свободно, вдоволь еды,
Женщин давал, их отверг гордо ты,
Всем обеспечен, не знаешь нужды.
Чего же так хочешь потребовать ты?"
Рохор задумался и прошептал:
«Помнишь: старик, что еду мне давал,
Когда от побега я отдыхал?
Так это все он убедил, чтобы я
Сражался на совесть и славил тебя.
Он стар и не нужен больше тебе.
Так дай ему волю и злата в мешке,
Много финансов на мне ты поднял
Хочу мою долю чтоб он всю забрал".
"Наглый ты раб!» - Меркус был прав:
Но очень талантлив и нужен пока,
Ну , так и быть, пусть воля твоя
Будет исполнена, его отпущу.
Только работай как прежде, прошу."
И Рохор работал и крови пролил
Столько, что счет всем победам забыл.
И вот он однажды встретил бойца
Моложе намного, слабее себя.
Но быстро почуял в парнишке талант
И после упорной и долгой борьбы
Лишь ранил его, но не стал убивать.
А Меркуса после сумел убедить,
Чтоб за любые деньги купить
Того паренька. Он пока не звезда,
Бой проиграл и изранен весьма,
Денег больших за него не дадут,
Но Рохор ручается жизнью, что он
Из молодого сделает толк,
И каждый динарий сто кратно вернет
И славы для Меркуса много несет.
Парня Эребом звали, и он
В землях далеких мальцом был пленен,
А позже бойцом стал, притом не плохим
Пока не расправился Рохор наш с ним.
Но гладиатор сказал: «Для тебя
Жизнь на арене лишь начата.
Не просто решил я тебя пощадить,
А мастерству убивать обучить".
И Рохор, и Эреб сошлись как друзья,
Но вскоре друг другу стали родней.
Отец ладит с сыном хуже порой,
Чем два гладиатора, вместе всегда:
На тренировке, в бою и в еде -
Лучшими были всегда и везде.
И годы текли, и их слава росла
И Колизей им открылся тогда,
Когда там турнир собирался большой.
Меркус от счастья был сам не свой.
И в этом турнире дрались они,
И лучшие ими убиты бойцы.
А предпоследний день был резней,
И на арене не видно песка -
Столько бойцов запустили туда.
И Рохор, и Эреб сражались вдвоем
И бились искусно, визжала толпа,
Крови и зрелищ желала она.
В конце этой свары, против двоих
Пятеро было врагов, да каких:
Лучших из лучших, кто смог уцелеть,
И биться продолжить, и крови хотеть.
И Эреб, и Рохор выжить смогли,
Под ликования народа ушли.
А вечером в комнату к ним Меркус пришел
И с грустным лицом разговор он завел:
«Гонец ко мне прислан, он рассказал,
Что распорядитель придумал финал.
Сам император придет посмотреть,
Концовку турнира желает узнать
И пред народом своим побывать.
А чемпиону будет дана свобода,
Какая как воздух нужна."
Эреб улыбки не смог удержать:
«Чего же здесь грустного, нам расскажи?».
"В финале с Рохором свидишься ты,
Так император сам пожелал
И волю свою в Колизей передал.
Он сделал вам милость: сказал
Даже он лучших в мире не встретил бойцов.
Будьте ему благодарны весьма,
Бой покажите прощальный такой,
Что бы от воплей кипящей толпы
Камни посыпались вниз со скалы.
Завтра один из вас будет убит,
Другой на свободу отпущен и жить».
Меркус ушел, а двое бойцов
Глаз не сомкнули, лежали во тьме
Порою беседу вели о судьбе.
Вот день последний турнира настал.
Бои для разминки быстро прошли
И трубы призвали бойцов на финал,
И Рохор, и Эреб прошли по песку
Пред императором, девиз прозвучал,
И начат был бой, и звенел злой металл,
И времени счет потеряли бойцы,
И зрители тоже. Так хороши
Были приемы, движенья точны.
Сплетались, как в танце, щиты и мечи,
Мелькали так быстро и в нужный момент,
Что много раз замирала толпа:
Так чья-то смерть им казалась близка.
Но время все шло и Рохор сдавал,
Не так эффективно он меч отбивал,
Атаки замедлил, и стал понимать,
Что с Эребом вряд ли ему совладать.
И Эреб, заметив это, сказал: «Прощай,
Мой учитель, отец мой, прощай!".
Выпад провел, им вниманье отвлек,
А после себя насадил на клинок,
Который Рохор крепко сжимал,
Которым он жизни у сотен забрал.
Толпа заревела, все поднялись,
А император велел привести
К себе на трибуну героя, того,
Кто весь турнир тешил славно его.
И Рохор перед великим предстал,
Пустые глаза на него не поднял,
Славу, свободу, меч заслужил.
Все ликовали, а он лишь дожил.
Усилия жизни зря не прошли:
Прыгнул вперед и горло порвал
Тому, кто себя полубогом считал.
Копья пронзили плоть, но душа
Этому рада побольше была,
Чем сотням побед на дороге своей.
Ей не терпелось туда ускользнуть,
Где души любимых давно ее ждут.