Рабочий и Колхозница

Много напутала, мало сказала,
Славить порядки земные устала.
Резво автобус бежит по Москве,
Мысли уснули в моей голове.
С мыслями вместе уснуть бы и мне,
Чтоб позабыть все обиды во сне,
Чтоб позабыть серых глаз блеск зеркальный,
И расставанье, и холод прощальный.
Чтобы по воле течения плыть
И никогда никого не любить.

Сумрак за окнами. В белом тумане
Город, окутанный лёгкими снами,
Словно созвездьями поздних огней,
Наша столица. И небо над ней,
Как ни торжественно, как ни священно
 —
Всё же её обнимает смиренно.
Мчимся. Колонны уносятся прочь.
Их не вернуть , им уже не помочь.
(Всё возвратить, чтобы чувствовать снова…
Буду я  к радостям жизни готова.
Разве душа — птица Феникс? Она
Только дана — и уже сожжена.)

Всеми покинутый цирк повстречался.
Маленький, жалкий, он мимо промчался.
А вдоль дороги — людей кутерьма,
Смятые улицы, те же дома.
Снег навалился на прочные крыши…
Едет автобус всё выше и выше.
Но безотраден вид давки окрестной.
Вдруг вырастают из тверди небесной
Два силуэта. Они высоки,
Гордо летят две стальные руки
В светлую будущность громкой Вселенной
Через границы, незримые стены.

Нет им границ, нет запретов и судеб,
Знают они всё, что было и будет.
И над землей потому вознеслись
И устремились восторженно ввысь.
Этой Вселенной они — властелины,
Будто бы струны, натянуты спины.
Он и Она — два древнейших начала…
Вскоре назад их дорога умчала.
Но предо мною они — как живые,
Богатыри, исполины стальные.
Пусть промелькнули — и нет им возврата…
Только мгновенье открытия свято.
Но на замёрзших губах привкус сладкий
Близости к страшной, но ясной разгадке.
И не задуматься, не оглянуться,
Не упокоиться и не проснуться.

2011