Сборник времена года

Серебряный лауреат в Международном Конкурсе "Национальная литературная премия ЗОЛОТОЕ ПЕРО РУСИ 2016" за стихотворные пародии "Времена года"



Времена года

 «Свою желтеющую кожу
мы наблюдаем будто в нас
собрал немыслимый гербарий
весны — пустой пока — овал,»
Александр Петрушкин, 
http://magazines.russ.ru/ra/2015/5/4s.html


Зимы белеющую рожу,
Весны пустой достал овал.
Вдруг лето появилось позже,
Квадрат его зелёным стал.

Свернулась осень пирамидой,
Расплакалась на склоне дня,
Скажу вам честно без обиды,
Она расстроила меня.

Собрал немыслимый гербарий,
Времён всех года хоровод:
Куёт рабочий, жнёт аграрий,
Стареет всё из года в год.

Желтеют кожа и листочки,
Желтеет осень под окном.
Кудахчет на насесте квочка,
И спит на службе управдом.

В крутых стихах смешалось время,
Весна, овал, гербарий, кров,
Но не поймёт «младое племя»
Всю глубину моих стихов.


Убежала

 «Я пил коньяк в чужом саду
с молчаньем, севшим на колени.
Как женщина бежит в меду
у старой яблони и тени —»
Александр Петрушкин, 
http://magazines.russ.ru/ra/2014/11/7p.html


Я пил коньяк в своем саду,
Пил молча, сидя на коленях,
Гляжу, она лежит в меду,
У старой яблони под тенью.
Тряхнув хмельною головой,
Оторопело пялюсь взглядом.
Души нарушился покой,
Когда прилег с красоткой  рядом.
И повернувшись к ней лицом,
Собрался завязать беседу,
Но был напуган подлецом,
Вдруг появившимся соседом.
Она помчалась вслед за ним,
Разлив коньяк мой из бутылки,
А я тоскою был томим,
Оставшись без вина и милки.


Как достичь мира

 «Полюбил птеродактиль дактиль,
Стал стихи писать птеродактиль».
Андрей Щербак-Жуков, 
http://magazines.russ.ru/ra/2015/5/4s.html



Лишь когда птеродактиль подрос,
Стать поэтом решился всерьёз,
Но он спутал анапест с дактилем,
Потому что был птеродактилем.
Заразил он поэзией фауну,
Сочинять стали даже мамонты.
Динозавр забросил судоку,
Сочинять стал японские хокку.
Престарелый архиоптерикс,
Выдал нам непристойный лимерик,
А медведь полюбил скромный ямб,
Посвятил свой сонет голубям.
Вслед за ним поспешил воробей,
Воробью стал кумиром хорей.
Не остались в долгу росомахи,
Пригодился для них амфибрахий.
Вмиг стихами наполнился лес,
И раздор меж зверями исчез.


Рождение шедевра

 «и чертит волдыри и полукруги
в немыслимом, как смерть, поводыре,
и лошади похожие на дуги
кусают отражения в дыре»
Александр Петрушкин,



Мне не впервой чертить круги и точки,
Кусаю отражения в дыре,
Как лошади танцующие в бочке,
Как волдыри на том поводыре.
Запутанным, как смерть по жизни кругом,
Закручивая гроздья слов в дугу,
Спешу скорей на встречу с верным другом,
Чтобы погнать ему свою пургу.
Я долго думал, чем свой стих наполнить,
Но как на грех, все мысли не в дугу,
А тут сосед, в отставке уголовник
Мне молвил:  «Пить без друга не могу».
Распили мы бутылок батарею,
Идеи сразу в голову бегом,
И от прилива творчества балдея,
Я разродился новеньким стихом.

Истина в вине

 «Вина их высока — и это право
хранить они устали» — говоря
так — дворники и грузчики устало
садятся справа, плакая в меня»
Александр Петрушкин, 


Я как-то на досуге стал жилеткой,
И выстроилась очередь ко мне:
Пришли поплакаться блондинки и брюнетки,
Покаяться решили вдруг в вине.
И тут же следом дворники, прислуга,
Солдаты, грузчики, поэты и бомжи.
Рыдала и стонала вся округа,
Я вместе с ними плакая, тужил.
Потом поплыл в потоке слёз горючих,
Хоть есть вина, но это право их,
Усталые закрыли небо тучи,
И на меня навеяли сей стих.
Мне не впервой слагать такие вирши,
За темой не полезу я в карман.
Заплакали у дяди Вани вишни,
У тети Сони вдруг закапал кран.
И кто бы ни садился слева, справа,
Я буду продолжать стихи писать.
На пародистов же найду управу
И победю я их святую рать.

Ошпаренное счастье

"Ничего. 
От кипящего ужина
 к потолку потянулись туманы.
Боже, чем это счастье заслужено — 
под Шопена тушить баклажаны?"
Ганна Шевченко
http://magazines.russ.ru/druzhba/2016/5/opyt-zreniya.html


Никогда не гадала, не думала,
Что достигну блаженства вершины,
Когда буду под музыку Шумана,
Мотоцикла накачивать шины.
Я белье постирала под Дворжака,
Под Чайковского рыбу сварила,
Испекла под Бетховена коржики...
В кипяток свой смартфон уронила.
И остатки кипящего ужина
К потолку потянулись туманом,
Мое счастье, совсем не заслуженно,
Оказалось обычным обманом.

Загадка века

 «Йон серебра в воде.
Сал блестит в бороде. 
Рош колосится в поле. 
Бер ворчит над колодой 
с медом; вольному воля, 
Ленин такой молодой».
Лев Оборин                                         




Когда Ленин был молодой,
Он уже ходил с бородой.
Только сал не блестел в бороде,
Аккуратным он был в еде.
В поле рош колосился зол,
Но не спал уже интерпол,
Он понять не мог, словно бол,
Что за бер все ворчит над кол.
Не помог ему даже йон,
растворился в воде и он.
До сих пор не стихает спор,
Кто ж такой этот Лев Обор?

Ода бомжу

 «небрит немыт товарищ дикий
но как подснежник он цветет
и морд его брадатоликий
не возмущает наш народ»
Андрей Коровин, 
http://magazines.russ.ru/arion/2015/4/13k.html


Товарищ сей, давно не мытый,
Как майский рож, всегда цветет,
Хотя и морд совсем не бритый,
Его боготворит народ.
Коль с ним сравниться – жизнь прекрасна,
Мой рыл побритый и помыт,
Есть у меня постель с матрацем,
Машина, дача, прочный быт.
Но временами зависть гложет,
Забот семейных полон рот.
Бомжу волнение негоже,
Не страшен дел водоворот.
Седой бород, как факел светит,
Застряли крошки хлеба в нем,
Такой красы, вы мне поверьте,
Не сыщешь, даже днем с огнем.
Курлычет будто птичек божий
И не забит его голов,
Как мы, он счастья ищет тоже,
На свалке даже жить готов.

Берёзовые сны

"Не березы открытый сосуд
расплескался записками ночи.
Голубиная паства порочит,
призывая на утренний суд.
 
Ужас камня и лед голубей
так близки, что не тронуть ответом.
Завивается скользкое лето
на хвосте у Каштанки твоей".
Пётр Чейгин, 
http://magazines.russ.ru/zvezda/2015/11/2pch.html



На берёзе открытый сосуд,
Опрокинулся вдруг среди ночи,
Мне в затылок попал, между прочим,
Ну а это уже самосуд.
А за ним и привет голубей,
Получил я за шиворот следом.
Ужас камня прикинулся летом,
Забавляясь ледышкой своей.
Прерывая свой утренний сон,
Лето скользкое юзом язвило,
Голубиною пастой парило,
Сохраняя Каштанки фасон.
Расплескались записки ночей,
Их поймав, изложу всё стихами.
Над землей пронесутся цунами,
Словно взмахи крылатых качель.

Родня

 «РОДНЯ
коты — сородичи дельфинов
потомки инопланетян
а россы — родственники финнов
а водке родственник кальян

брассанс жак брель — собратья нотам
звучащим как свирель стихам
а я — собрат всем идиотам
всем недотепам-лопухам

влюбленности собратья смерчи
земля — и мать и дочь огня
а я — сородич жизни-смерти
хоть стой хоть падай: мы родня»
Евгений Степанов, 
http://magazines.russ.ru/ra/2015/8/


Собаки родичи пингвинов,
Потомки рыжих обезьян.
А чукчи родственники финнов,
И пиву родственник диван.
А Лепс и Бумер братья нотам,
Звучащим, как форель в борще,
А я собрат всем идиотам,
Ну и всем чокнутым вообще.
Придурки все обломки счастья,
Они – и мать и дочь фигни,
Мне собутыльники, как братья,
Ведь мы все из одной родни.
Я стих создал: хоть стой, хоть падай,
Переживёт он жизнь и смерть,
Он для меня, моя отрада,
Его понять бы вам суметь.

Великий дар

 «Необитаемым умом
дрейфует череп в темень моря.
Из текста выхватит трюмо
сутулый образ, будто с горя
глотнувший дедовских чернил».
Андрей Дмитриев, 
http://magazines.russ.ru/neva/2015/3/9d.html


Необитаемым умом
Мозги забиты до предела,
Все оказалось жутким сном,
Вам доложу об этом смело.
Глотнувши дедовских чернил,
Я закусить забыл у моря.
Вдруг, вижу, череп средь пучин,
Дрейфует, с непогодой споря.
Гляжу на берегу трюмо,
Сутулый гнет в нем свою спину,
Я чуть не двинулся умом,
Когда узрел сию картину.
Из текста вылепив кусок,
Белиберду пишу вам эту,
Ведь стихоплетство не порок,
А дар великий у поэта.

Дождался

 «так я их ждал. Они пришли —
из кипариса вышли, лижут
молекулярное лицо
мое до крови темно-рыжей».
Александр Петрушкин, 
http://magazines.russ.ru/ra/2014/11/7p.html


Известно испокон веков,
Что из молекул наши лица,
И я решу, в конце концов,
Своею кровью поделиться.

Они пришли из лона древ,
Вампиры с грозными клыками,
Я удивиться не успев,
Облизан был их языками.

От той безудержной любви,
Лицо покрылось кровью рыжей,
Я ждал их, что не говори,
Как и «Мистрали» из Парижа.

Теперь я с ними заодно,
Ищу, кого облобызать бы,
Такое вышло вот кино,
На фоне этой дикой свадьбы.

Пегасом на Парнас

 «от золоченого гвоздя…
Дом — перекошен, клен — подпилен,
но в хлипком логове растяп
луч виден только в дымке пыли…»
Андрей Дмитриев,
http://magazines.russ.ru/neva/2015/3/9d.html


В своих стихах для вас, друзья,
Открою истину простую:
От золоченого гвоздя,
Чтобы спастись, одену сбрую.

Умчусь от всех забот к чертям,
Дом перекошенный заброшу,
Чтоб в хлипком логове растяп,
Был луч немного перекошен.

Там в дымке пыли вижу клён,
Хоть он немножко и подпилен.
Ученый кот сидит на нём,
Гордясь длиной своих извилин.

Тягаться с ним не по плечу,
Хотя извилин много очень,
Аллюром на Парнас скачу.
Я вдохновеньем озабочен.

Летят стихокрылые чайки

 «Скатерти рдеют, мяукают шторы,
блеют пропавшего лета заборы.
Чашки обвенчаны, рвутся узоры».
Пётр Чейгин, 
http://magazines.russ.ru/ural/2015/4/1cheig.html



Как-то забрались домой ко мне воры,
В сейфе сумели открыть все запоры.
В этот момент замяукали шторы,
Чашки захрюкали все из набора,
Скатерти злые загавкали хором.
Воры с испугу запрятались в норы.
Это фантастика, скажем без спора,
Коли заблеяли с горя заборы.
Стих мой забудете очень не скоро,
Чайкой влетит он в Рунета просторы.

Моя мечта

"все путаней сверстников свора
в ней проблески смысла редки
нутром постигаю что скоро
подамся и сам в дураки"
Алексей Цветков,

Хоть умный сегодня, без спора,
И стая со мною друзей,
Но фибрами чувствую скоро,
Я стану немного дурней.
Загруженный сверстников сворой,
Нелегок мой путь в дураки,
Запутался я на просторах
Судьбы моей горькой реки.
Но шайка друзей и дебилов
На верный направила ход,
Хоть шило меняю на мыло,
Но все ж не совсем идиот.
Преодолеваю преграды,
Покинув заветных дружков.
Не нужно другой мне награды,
Попасть бы в число дураков.