Глава из романа В гости к Пушкину

Глава
БОЛДЕНСКАЯ ОСЕНЬ
 
1
Мудрец не каждый может быть поэтом.
Поэт же каждый должен быть мудрец.
Мудрец живёт тихонько в мiре где – то.
Поэт же слова мудрого певец.
Один копит. Другой лишь расточает.
В грядущем, первый, в час свой расцветёт.
Второй, сегодня песни уж поёт.
Грядущее   сегодня просвещает.
Нет у поэта права обмануть,
Не исказить, чтоб завтрашнего суть.
Он, как петух, рассвет предвосхищает.
Кто понимает долг поэта так:
Реченье слова – есть творенья акт,
Тот, словом же пред Богом отвечает.
 
2
Не каждому по силам это бремя.
Пророков избирают небеса.
Глас Бога – человек есть, в тоже время.
Он ношей этой тяготится сам.
И, чтобы дань отдать Творцу и твари,
Он в скоморошье рядится тряпьё.
У избранных несладкое житьё.
Но надо крест нести, коли избрали.
Кто грешен чем, не грешникам решать.
Не надо ветреность поэтов осуждать.
Они заложники избранничества доли.
Терзанье сердца – плата за талант.
Поэт духовность держит, как атлант.
И бросить это небо он не волен.

3
Пора  пленительной, манящей грусти.
Чарующие краски октября.
Взяв душу в плен однажды, не отпустит.
Осколки лета в золоте звенят.
Глядясь в гладь сердца кротким увяданьем,
В нём отразившись, зазвучит печаль.
Багряно – жёлтым заиграет даль.
Мороз ледком подёрнет лужи  ранью.
На юг потянут, за собой маня,
Печальным криком души нам края
Родных, разноголосых птиц станицы.
Укроет землю листьев конфетти..
Жаль, сердцу, чувств ранящих, не вместить.
Какая  радость – стук в окно синицы.
 

4
Всё дольше станет солнце спать поутру,
А осень зябко кутаться в туман.
Проглядывать зима в них станет смутно.
Берёзки обнажат свой белый стан.
Дожди поить всё чаще станут землю.
Осиротеют в пахоте поля.
Раздвинет даль начало ноября,
И первый снег всё белизной устелет.
Дни станут тлеть тягучей чередой.
Скуёт бег речек панцирь ледяной.
Зима разбойно закружит метелью.
Нас это ждёт. Сейчас же кружит бал.
Октябрь ещё от буйства не устал.
Ещё клён жаркий хороводит с елью.

5
Наш разговор сам по себе случился,
Когда гуляли с другом вдоль реки.
Поток воды скупым лучом искрился.
А  осень клала жёлтые мазки.
Луга вокруг тихонько сиротели.
В природе пробивалась грусть
И строки, что учились наизусть.
Об осени, в тебе звучать хотели.
Ты только голову слегка закинь,
Увидишь клин,  как чертит неба синь.
Ему вслед  гуси на пруду галдели.
Друг вспомнил Болдино под этот крик.
И просветлел поэта грустный лик.
В лугах воспоминанья зазвенели.


6
Киргоф гадалка – юности ошибка,
Событий ход я ею изменил.
Тогда ещё в невежестве мальчишка,
В паяцстве глупом бед я натворил.
Во мне ведун, хранящий предков знанья
И прожигатель жизни, ловелас
Зажили вдруг в один и тот же час.
И доля закружилась в назиданье.
Сорвался, словно я тогда с цепи.
Жизнь жадно, словно в жажде путник, пил
И ею всё не мог никак напиться.
Лишь в Болдино я, наконец, прозрел.
Там творчества раздвинулся предел.
Дал знаниям в творениях разлиться.


7
В Коломне домик только в ваше время
Был оценён! Прочитан скрытый смысл.
А в дни мои ошикан был богемой.
И выражен в мой адрес скептицизм.
Спал крепко русский разум в мои лета.
Нормандские ещё он видел сны.
Бежал родной, исконной старины.
Теплилась быль в народе русском где – то.
Не современник был мой адресат.
Не для него поэзии мой сад.
Для вас писал я в Болдинскую осень.
Вне времени там был, как и сейчас.
Руси я видел пробужденья час.
Знал, что народ с поэтов своих спросит.

8
Коли талант приемлешь Божьим даром,
То он тебя по жизни и ведёт.
След оставляет и в большом, и в малом.
И смысл глубокий  жизни предаёт.
Цепь обстоятельств логикой небесной
Слагается в ней в твой сакральный путь.
И научает понимать их суть.
Бог судит к дару своему безпечность.
Талантом надо жить и созидать.
И плод его, как Божье, раздавать.
И Небеса даруют в духе силы.
Но кто его осмелится зарыть.
Или в ломбард за злато заложить,
Того расплата ждёт и за могилой 

9
Давно заметил в жизни за собою,
Коль отдаюсь на волю суете,
Приходят беды тут же чередою.
Как плата за нарушенный завет.
И понимаешь, что ты муж, не мальчик.
Что жизнь в салонах – праздность, шелуха.
Убийство времени сродни грехам.
Что хорошо слепцам, то худо зрячим.
Находишь сразу время для трудов.
Они приносят множество плодов.
И чувствуешь Небес благоволенье.
В нём беды исчезают, как туман.
Ты снова от общенья с музой пьян.
И жадно пьёшь приливы вдохновенья.
 

10
В тридцатый год всё складывалось скверно.
Не ладились дела и сватовство.
Вдруг дядя умер, видно, от холеры.
Нас связывала кровь и душ родство.
На сердце было мрачно, одиноко.
И что – то не писалось, как назло.
В любви и картах тоже не везло.
Судьба, казалось, повернулась боком.
Ещё я Богу сердцем не внимал.
Его язык событий я не знал.
Удел казался мой тогда жестоким.
Наследство Кистенёво ко всему.
Вступать в него ведь должно самому.
В таких делах у нас полно мороки.
 
11
Я в раздраженье в Болдино умчался.
Нехватка денег, свадьба гнали в глушь
,Когда уж Муза может постучаться.
Средь этих дел вертелся, словно уж.
Желанная ж пора уже гляделась
В окно моей томящейся души.
Того гляди, уж рифма закружит.
Да Бог судьбу вёл милостью умело.
Навстречу мчался я заветным дням.
Он в пользу обратил всё для меня.
Мне Болдинская осень в откровенье
Преобразилась волею Небес.
Как много в нём я пережил чудес!
Там было всё  по - моему хотенью.
 
12
Отгородив от  мiра карантином,
Творец дал всё для творческих трудов.
Благоволение неоценимо
Ко мне Владыки жизни и миров:
Невеста согласилась стать женою;
Шампанским вдохновенье прорвалось,
В стихи и прозу щедро пролилось.
Пчелой я вис над каждою строкою.
Так Болдинская осень началась.
Под звон листвы трудилось просто всласть!
И не было того, чтоб я не сделал.
Я с жадностью писал там день за днём.
С рассветом начинал. Бросал с огнём,
Что гас, так, как свеча, увы, сгорела.

13
Заветное там выливалось в строки.
Броженье чувств свой обретала смысл.
Там мыслей открывалися истоки
И поднимали душу в знаний высь.
Гармония миров предстала ясно.
Всё в сердце встало на свои места.
Я в нём нашёл Божественный кристалл.
Плоды трудов слагались в строки рясно.
Любое чувство облекалось в мысль.
Те в образах в строку легко лились.
Я слаженностью действий наслаждался.
Ещё такого не было, Victor.
Какой был вдохновения простор!
В сей магии я телом растворялся.
 
14
Порой, тебе  признаюсь, я несносен.
И сам себя тогда едва терплю.
Меня смиряет лишь в багрянце осень
Мне мой Октябрь,  что Травный соловью
С надеждой жду волнительное время,
Когда мне Муза сердце подожжёт.
И с рифмой звонкой строчки запоют.
Тогда,  носком упёршись в славы стремя,
Взлетаю на Пегаса, горячась.
От дел своих земных уединясь,
Спешу писать, что небеса диктуют.
Я знать не знаю, как часы бегут.
Все чувства, мысли опьяняет труд.
И дух свободный мой во мне ликует.
 

15
Всё ладится. Легко приходят строки
Я в эти дни творец и сын Богов.
И вижу берег я грядущего далёкий.
Не чувствую обыденных оков.
Всё служит мне, но я не замечаю.
Летаю высоко, на облаках.
Желания мои в моих руках.
Что нужно мне, то мигом получаю.
Так должен жить, наверно, человек,
Чтоб благо приносить всем целый век.
И в этом есть Творца всего начало.
Труд поэтический лишь силы предаёт.
Свободы познаёт душа полёт.
Труд творческий мне служит идеалом.
 

16
Слагается жизнь наша из событий,
А не из дней, как принято считать.
Сколь много «мелочи» таят открытий!
Коль мимо не пройти их и понять!
Из них любая вехою нежданной
И поворотной может в жизни стать.
Уж  новый смысл грядущему предать.
Жизнь повернётся незнакомой гранью
И станет самой важною в судьбе.
Откроет новых знаний пласт в тебе,
Что  грёзы превратят твои в реальность.
Не произвол случайностей мы плод.
Не стадо безсловесное народ.
Мы Божьих воплощений уникальность.

17
Сыновства труд, возложенный Всевышним,
Народ, так или эдак, совершит.
Избранничество в нём, как совесть, дышит.
Он меч в руках Творца, Его же щит.
Народ Руси не бредит жаждой злата.
В нём сердце не отравлено враждой.
Он Небесам от Старины седой
Всё так же верен. Вера его свята
Вела меня Сафьянная тетрадь.
Научен ею, стал я прозревать
Величие Отечества в грядущем.
Мог ли, скажи, о том я не писать?!
О предстоящем внукам не сказать?
Ведь для того я к Знаниям допущен!
 

18
Народам важно знать, кто ими правит.
Тиран и деспот, иль судьбы герой?
Он о себе мнит, или о державе?
О славе мудрых предков вековой?
Пред деспотом, знать, Небеса закрыты.
Тиран Богами и народом осуждён.
Он к памяти проклятьем пригвождён.
Герои же, как духа мегалиты,
Нас восхищают. Подражать зовут
Таким сам Бог благословляет путь.
Во времени реке они не тонут.
В годину смут таких рождает Русь.
На благо ей и я пером тружусь.
Вершится всё по нравственному кону.
 
19
Что время нам? Мы выбрали однажды
Его -  одну из многих мер вещей.
Оно, как нить, чреду событий вяжет.
Чтоб Были нам не стали западнёй.
На этом враг наш строит свои мифы.
Своей опутал ложью нам умы.
Нам прошлое теперь – больного сны.
Изтория - для будущего рифы.
На них терпеть державы будут крах.
Ложь прижилась в учёных на устах.
Слепцы ведут мiр к социальной бездне.
Но Небеса вмешаются в свой час.
Проснётся разум у потомков рас.
О правде Вышнего узнать нам есть где.
 
20
Я в Болдино был для того посажен,
Чтоб это вам, потомкам, рассказать.
Закон Гармонии настолько важен
Во  всех мирах, что трудно передать
Он держит Совершенство Мирозданья!
Сбой в нём включает принцип домино.
Коль не хранить – всё буден сметено.
Предвечное вернётся состоянье:
Сияние Небес поглотит Мрак,
Бог примет не проявленности зрак,
Свет Радости в Покой преобразится.
В нём  Бог грядущее начнёт из мысли ткать.
Его, грёз красками, в себе самом писать.
Чтоб в Изначалье Радостью  пролиться.
 
21
Когда на трон восходит в полночь осень,
В природе незаметно перемен:
Чуть в зелени пробилась робко проседь,
Ночь дольше держит над землёю сень.
Но внешним сходством сердце не обманешь:
Печаль уже звенит в лучах зари
И тишь лесов её уже таит.
Сам воздух грустью голову дурманит.
Шагнёшь со вздохом жадным на крыльцо.
И утро бодростью плеснёт в лицо
В его прохладу паром первым дышишь.
Природа, как в дорогу собралась.
А перед ней гульнуть решила всласть.
Сорока лето прячет в щель на крыше.
 

22
Идя вдоль Сороти, в былое окунувшись,
В Тригорское нежданно забрели.
И тут дышало всё вокруг минувшим.
Нарвали яблок, когда садом шли.
Придя на холм, уселись на скамейку.
Плоды трудов люд собирал в садах
Хрустел Литовский пепин на зубах.
Для счастья много ль надо человеку!
Гляделась осень ранняя в реке.
Лилась протяжно песня вдалеке,
Особый смак раздумьям придавая.
Лучи ещё ласкали сквозь листву.
Природа пела Гимны Божеству,
Последним дням пригожим отдаваясь.
 

23
Плод сочный, сладкий яблонек вкушая,
Продолжил друг неспешно свой рассказ.
Воскресших чувств восторг переживая,
Дням, прожитым, реальность возвращая –
Их видимыми делая для глаз.

Привет, Тригорское, наперсник
Страстей мятежных,  помыслов моих!
И чувств сердечных, томных тайный вестник.
Ещё один тебе слагаю стих.
Сколь пережил мгновений я прекрасных
В твоих аллеях, на твоих холмах.
Сколь сладостей вкусил я на устах.
Перу такие чувства не подвластны.
И вот опять я среди вас брожу.
На той же лавочке над Соротью сижу.
Волшебные вновь строки навивает
Дерев густых таинственная сень.
Под нею оставляю лета лень.
Вновь манит рифм осенних мастерская.

24
В ней распишусь, часов не замечая.
И стану с Музой время проводить.
Вновь с рифмами холодными ночами
До утра в строках стану я кружить.
Я уж теперь восторги предвкушаю.
Быстрее же Парнасская любовь
Приди. Упьёмся рифмой звонкой вновь.
Укутаю тебя вновь золотою шалью.
Под звон листвы с тобой вдвоём гулять
Отрада мне. Под осень рифмовать
Сколь сладкая желанная забава.
Очарованьем стану жить, дышать.
Стихом кокетку Осень развлекать,
Что бродит в рощах величавой павой.
 
25
Зной пыжится ещё, но рань с прохладой
Пред зорькою гуляют за окном.
Таится осень в листьях первым златом
Нить лета смотана веретеном.
Висят на травах росные слезинки.
В лучах восхода нежится туман.
От трав осенних воздух густо прян
В нём радугой играют паутинки.
Вновь наступает красная пора.
Рожденье рифм под скорый скрип пера –
Поэзии таинственные строки.
И предвкушая Музы волшебство,
С безсмертными вновь чувствую родство.
И вдохновения ищу истоки.
 
26
Природа изнеможенно застыла.
Сменив льняное платье на парчу,
В прощальном бале в буйстве закружила.
Я в паре с ней среди дерев верчусь.
Сильней партнёршу к сердцу прижимаю.
От красоты не отрываю взор.
Любой готов простить кокетки вздор
Стихами я богиню воспеваю.
Как осени пленителен простор.
Неповторим ковров его узор.
Пью взором обжигающие краски.
Влюблён  в красотку осень с юных лет.
Тогда же дал ей верности обет.
Я не предам забвенью её ласки
 
27
Чумная смерть, гулявшая в округе,
Лишь добавляла  чувствам остроты
Я с большей сладостью внимал подруге.
Меня, надеюсь, понимаешь ты?
В Трагедиях и Белкина рассказах
Дух Запада и дух Руси сравнил
В грядущем ход событий  осветил.
Сюжетный ряд в них событийно связан.
Европа вырождается в летах.
В конце её пути – духовны крах.
Сие уже, увы, неотвратимо.
А Русь ещё не выгнала бутон.
Цветы и плод её вдали времён.
Ещё суров ей отношений климат

28
Как было весело удрать мне от невесты
Не можешь ты, друг мой, вообразить.
Вокруг нет ни души! Поля лишь, перелески.
Хоть целый можешь день по ним кружить
На преданном от юности Пегасе.
Не вломится нежданный в твой затвор.
Не распугает мыслей стройный хор.
И горизонт твоих желаний ясен.
Я в Болдино был царь и властелин.
Сюда не знал дороги враг мой – сплин.
Я самодержцем был своей державы.
И судьбами пером повелевал.
Быть иль не быть я росчерком решал.
Слова – солдаты строились здесь в главы