Часть 3 Глава 3. Песня Рубим лед и гибель Прохладо

Глава 3. Песня “Рубим лед” и гибель Прохладова

Прошло несколько недель. Необычно светлое и ясное утро. На одном из привалов Прохладов решается снова взять в руки карандаш и написать стихи. Получается удачная строевая песня.

Прохладов
Утро, вышний свет несет добро,
Хоть теплее и уютней малость…
Как… давно не брался за перо,
Аж душа вовсю изголодалась!

А, смотри-ка, вышло… вышло враз,
Вот она, горячая живая,
Подпевайте, братцы, кто горазд!
Слышьте? Будет песня строевая!

Прохладов поет песню, ему подпевает отряд. Но постепенно подпевающих голосов становится всё меньше.


Прохладов, поет строевую песню “Рубим лёд”

I
После пожара скелеты сёл
Падают в Леты живую гладь.
Братцы, не думайте: это всё,
Нам и за Летой, как здесь, стоять.

Где это: близко ли, далеко?
Слышу лишь, шепчет волна: не трусь!
Жизни свои отдадим легко,
Но никогда не оставим Русь.

Пусть мы отходим, и желчью фраз
Сволочи травят простой народ –
Тысячу лет не замажут враз
Те, кто явились на миг, на год.

Припев:
Смертельная вьюга, Сибирский поход,
И сверху снег-панцирь, и снизу лёд,
Мы рубим его, чтоб увидеть у неба синь.

Червонные гады нам вслед глядят,
Но всё-таки мы не уйдем, уйдя,
Вернемся, когда снова сбудется век Руси.

II
Да, это общая смерть-беда,
Да, брат на брата, грехи сильны.
Помню лишь, друг говорил тогда:
Мы здесь законность спасти должны.

Пусть бледно-красный закат рябой
Пулями гибели просверлён –
Гады идут, как на праздник, в бой,
Мы – как на траур, сквозь боль и стон.

Лица от скорби черны, желты,
И не походим мы на людей.
Друг Ледоходов, но… прав же ты,
Не предадим мы твоих идей!

Припев
Смертельная вьюга, Сибирский поход,
И сверху снег-панцирь, и снизу лёд,
Мы рубим его, этот лёд неправдивых фраз.

Пускай мы для прочих – такой же лёд,
Но верим, губитель страны падёт,
За острую крошку хвостом зацепившись враз.

III
С неба упала звезда, как слеза,
Но люди не видят сквозь мглы азарт –
Будь проклят тот гад, что воину развязал,
Родимой стране завязав глаза.

Да, братоубийство, но глас вдали
Шептал нам, за что мы погибнем днесь:
За общую Русь, что нельзя делить,
За веру и правду, законность, честь.

Русь есть здесь и там… там, где неба гладь,
Где облачной церкви прозрачный свод –
Оттуда вернемся сюда опять,
Мы верим, настанет и наш черед.

Припев
Все мы запачканы, это так,
В каждом воина оставляет мрак,
И лишь Россия, как прежде, свята, чиста.

Пусть нам придется от пуль упасть,
Встанем опять, даже время-пасть…

Внезапно появляются красные. Командир роты красноармейцев Чудаков кричит:

Чудаков
Что ж, падай, сука, теперь твой черед настал!

………..
………..

Прохладов
А… это вы…ну а я вас, признаться, ждал…
Жаль…

Оглядывается на отряд, все мертвы, в том числе трое анархистов. Лежат окровавленные тела в снегу. Прохладов пошатывается, но не падает

Прохладов
Пустота…только кровь, и в глазах темно…

Чудаков
Сдохни теперь, в нас к тебе навсегда вражда!

Прохладов
Что же, расстрел?...да, конечно… готов давно…

Далее Прохладов замирает, мысля про себя. Ему кажется, что прошло довольно много времени, а на самом деле проходит не более полуминуты.

Прохладов
Из памяти душа смотрит оком,
Как луч, что трогал дом наш и двор…
Жаль, те года умчались далёко,
Но вижу, что прошло, до сих пор.

Пусть было сложно… бедности коготь,
Порой, царапал наш ладный быт,
Но верил я в Россию и в бога,
И в стены крепкой русской избы.

Читал ли книги… плакал спросонок…
Но то окно забыть мне невмочь,
Где месяц, словно белый котенок,
Уткнулся в кошку-белую ночь.

Он пил туман из тучи-корыта,
Лучами звезд касаясь крыльца…
Я думал: всё мне в мире открыто
Без боли, без вранья, без свинца.

И в каждом находил светлый отклик
Той веры, что… чиста, как вода,
С любимой ли катался на лодке,
Иль просто шел, не знаю куда.

Грустил ли после в Питерском сквере,
Жал рожь, слегка бранясь на родню –
Мой край и мой родной тихий берег
Навечно я в душе сохраню.

Пуст после было всякое… что же?
Я тот же глупый парень с сохой,
Хоть помню, как до горести дожил
И как хотел свободы лихой.

И вот пришли они… шляпы с фетром,
В глазах начитанность, волшебство…
И пели, словно мартовским ветром,
Как нас освободить от… всего.

Плели про волю, что с чудной верфи
Должна поплыть… виновны они.
А красные – лишь подлые черви,
Что кажут аду очи-огни,

Спалили всё… закончилась повесть
Дней первых, выпив боли ушат.
И речка багровела от крови,
И плакала, и сохла душа

О ближних, о сторонушке милой.
И сердце истязала вина,
Как рощу, что отчасти подгнила,
А остальная вся сожжена.

…

Россия… я от ужаса замер,
Ты знала нас, ты видела всё,
А после… что же стало с глазами?
Как будто кто-то плетью засёк.

Измучили тебя и избили
Все подлые дела и слова,
Но дух твой уничтожить не в силе,
Ведь ты одна, как небо… жива.

Свобода без, свобода от… что же?
Вы показали истинный вид.
Эх, дал бы я той мрази по роже,
Но офицера честь не велит.

И гнев свой я мечтой пеленаю,
Как… парусом, что светел и бел:
Россия, ты воспрянешь, я знаю,
Лишь жаль, мы не поможем тебе.

Еще чуть-чуть, и кровь моя брызнет,
Вы победили, мы же сейчас
Без берега, без края, без… жизни,
Но Пиррова победа у вас.

Все вы – лишь дураки, лишь подделки,
И топите, и жжете ее
Лишь потому, что мерзки и мелки,
И сами вы и сушь, и гнилье.

И дух мой не горит и не стынет,
Лишь ноет, размозжив память-лоб:
Безкрайняя свобода – пустыня,
Безбрежная свобода – потоп.

Чудаков, видя задумчивость Прохладова, хлопает его по плечу.

Чудаков
Что ты, заснул? Потреплю тебя по плечу…

Прохладов
Только… погоны своей пятерней не тронь…
Знаешь, и правда, я, словно, забылся чуть…
…..
…..
Чудаков
Ладно, давай.

Строит расстрельную команду для приведения приговора в исполнение.

Чудаков, крича
По Советов врагу, огонь!



Тем временем, после расстрела Прохладова, Чудаков с расстрельной командой несут тело поэта к проруби.

Чудаков, плюя на тело

Ненавижу мужичка россиянского,
Что умеет лишь похабить да пьянствовать…
Перегаром от тебя не несет, хотя…
Я так, знаешь, не со зла, просто… походя…

Расстрельная команда несет тело поэта к проруби. Постепенно настроение Чудакова немного изменяется, он становится более задумчивым.

Чудаков
Но с таких, как ты, беды много власти всей,
Да в годину нашу лютую, нервную.
Я насквозь… гляжу… и к нам не подластиться,
Зарубили мы… твою песню скверную.

Пуля, гнида, это вам не крапивушка…

Оглядывая тело, Чудаков обнаруживает на шее убитого крестик и ладанку.
Чудаков, снимая с Прохладова крестик, про себя

Крестик вот… что ж, серебро… жалко, в крови лик…

Чудаков, вслух
Что, крещеный ты, подлец-кровопивушка?
Иордань мы здесь тебе приготовили.

Ни гульбы тебе, ни сказок, ни девушек.
Наш Совет, границы в завтра расширивай!
Ты… в минувшее иди, ты… на дне уже.

Представители расстрельной команды начинают смеяться, улюлюкать и плевать в воду.

Чудаков, громко
Так плыви отсюда, гад, не выныривай!

……