Запретная зона

ЗА "ДРУЖБУ НАРОДОВ!"
 
 Развалился Союз, не союз двух сердец, а республик.
 Перессорились из-за добра – попрожорливей чаек.
 Доказали, что тот, кто схватить домогается бублик,
 только дырку от бублика чаще всего получает.
 Проморгала Россия свой Крым, чертыхается сдуру,
 Крым Украйне, что закусь, – под стопку – с сальцом бутерброды.
 Мой сосед, Ван Иваныч, глотает с утра политуру
 да «тройной деколон» ещё пьёт он – «За дружбу народов!».
 Ну да ладно о грустном! На море сегодня спокойно.
 Солнце выжгло мне волосы так, – стали цвета соломы.
 Мы с тобою по Ялте гуляем с утра и на кой нам,
 что политики там затевают опять дурболомы.
 Пальмы веерной крона в зеркальной витрине маячит.
 Маяки под охраной. Платанов качаются ветви.
 Как в броске баскетбольном, луны сногсшибательный мячик
 залетает в корзину зубцов знаменитой Ай-Петри.
 А на утро рассвет занимает полнеба с востока.
 Ты уедешь в Москву в сентябре. Море вывернет качка.
 Я-то знаю, как будет зимою опять одиноко,
 что-то Чехов такое описывал в «Даме с собачкой».
 А пока у нас есть в Ореанде беседка над морем
 и магнолии в парках, и счастлив с любимою здесь я,
 а цикады вовсю заливаются в бешеном хоре
 и ночами сверчки по кустам подпевают созвездьям.
 По тропе Таракташской тебя на плато поведу я.
 Водопад Учан-Су. Где-то лают в Иссарах собаки.
 Ароматом цветущей яйлы бриз, над городом дуя,
 в сны цветные навеет, что встретимся, вещие знаки…

 ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
 
 Стынет белая роса на траве зелёной,
 к морю, как бежал, бежит из лесу ручей:
 стала крымская земля вдруг «запретной зоной»,
 за бетонною стеной – виллы богачей.

 Эту моду завели некогда партбоссы,
 их «госдачи» обходил и шпион, и тать…
 За бетонною стеной носятся барбосы,
 и охрана у ворот злобным псам под стать.

 Море Чёрное шумит, бьются в берег волны,
 как маяк, горит звезда, освещая мол,
 в тучах бледная луна кажется валторной,
 на которой поиграл ветер, и… ушёл.

 Вспоминаю: тех «госдач» всё же было мало;
 демократы коммуняк скинули, судя;
 привилегий их лишить власть пообещала
 и лишила, на себя все переведя.

 И пошло: крои! Хватай! Дерибань землицу!
 В парке замок возведи, если ты герой!
 Ялту б Чехов не узнал – укатил бы в Ниццу,
 над Ауткой сизый смог стелется порой.

 Частной собственностью стал даже берег моря,
 мёртво светится залив, словно оргстекло:
 столько алчность на земле празднует викторий,
 что присниться и во сне раньше б не могло.

 Я пойду на «дикий» пляж, миновав запреты,
 пусть шипят ханжи вослед: «Не играй с огнём!».
 О, как раньше Южный Крым славили поэты.
 Эх, как горестны сейчас их стихи о нём.

 Я под ивой постою, под плакучей кроной,
 я душою в прошлом весь, что ни говори:
 стала крымская земля вдруг «запретной зоной»,
 там заборы, стены тут, – хозяйва, цари…

 ЭЛИТНЫЕ ПОСЁЛКИ
 
 В широких кронах крымских сосен
 бельчата бегают, снуют.
 Весной особенно несносен
 людской пронырливости зуд.

 Какие царские хоромы!
 Что за помпезным видом их?
 С печальным лешим бродят гномы,
 не узнавая мест родных.

 Здесь было братство примул нежных!
 Но узнаю не из газет –
 загублен складчатый подснежник,
 и цикламен сведён на нет.

 Элитные дома. Посёлки.
 Спесивости людской парад.
 Собаки воют, аки волки,
 мотаясь вдоль глухих оград

 Всё нувориши, толстосумы,
 разграбленной отчизны знать:
 какие тратятся здесь суммы,
 простым умишком не понять.

 И я иду подальше в горы,
 к ним путь не перекрыт пока,
 высоковольтные опоры
 цепляют в небе облака.

 Был здесь совсем недавно вроде,
 ходил по тропкам и окрест;
 печально гномы с лешим бродят,
 родных не узнавая мест…