Мир под треску и кильку

Кто я? Какой судьбы насмешник?
Борюсь со сном иль верю я в себя?
Кто я? Строки бездарной пересмешник?
Или, быть может, в чем-то и судья?

Какая моя доля в мире песен?
Каким себе себя я представлял?
Я скучен, или, право, очень весел?
Кто мне враги, а кто – мои друзья?

Как мне услышать благодарность неба,
Чтобы понять ответы пустяков?
Я ни молитвой, ни проклятьем не был
Ниспослан для ответов или слов.

Как поискать себя в своем же мире?
Каких еще придумают оков,
Порвав которые, себе скажу – пошире
Шагай. Ведь в мире нет, ну нет бросков.

Ты можешь только чуткою походкой
За собственными чувствами идти,
Ни женщина, и ни Господь находкой
Тебе не станут на несдержанном пути!

Ты к славе можешь хоть прыжком, хоть рысью
Стремиться под влияньем простоты,
Сей пьедестал жесток, и кроме «Брысь-ка!»
Ну ничего там не услышишь ты.

Зачем все эти глупые вопросы?
Зачем я потерялся в странной пустоте?
Друг мой, ну не лукавь, ну брось ты!
Нельзя же жить в полнейшей простоте!

Мне ликований на мой век хватало,
И жизни мед, и женщин пелена,
Пишу. Хотя, конечно, очень мало,
Живу и чувствую, что жизнь эта – одна…

Чего я понял. Глупые восторги,
Что вызывают радость у толпы,
Не служат смыслом, их давно отторгли
Все струны, те с которыми «на ты».

Стыд восторженья фактами рассветов
Или закатов, кто кому виной,
Не дал мне не ответов, не советов,
Их не дает и ночь передо мной…

Сказать – зануда безнадЕжный, –
Не ваша это к счастью, судия,
Меня не зная будущим и прежним,
Не справитесь с диагнозом, друзья.

Что, все же, перестало в этом мире
Взывать во мне и горе и тоску:
Так это точно «поступью, пошире»!
Пойдем «под коньячок съедим треску».

Мне перестали быть понятны ночи,
Что шумом манят деда и отца,
Я понимаю, что малец захочет
Узнать манящий пьяный лик лица.

Но, ведь, мы рады, вот и изумленье!
Пусть распинался выше в чем-то я,
Души мы рады чувству очищенья
«Под кильку» от вопросов бытия…

Наверное, мне обидно или стыдно,
Или понять меня откажутся друзья,
Мне грустно, жалко и обидно,
Что Бога мир «под кильку» понял я.