на этой планете

На этой никчемной планете никто не живет,
небо здесь злое, а почва краповая.
Р-25 повернулась на псевдоживот,
мерно как бы похрапывая.

Обычно мы поднимаемся в районе десяти,
и пока я провожу техническую профилактику,
Р-25 входит в сеть, бродит там, выбирается из сети,
сканирует метагалактику.

После зарядки приступаем к изучению языков.
Русский учим по романам некого Льва Николаевича.
Кажется, по-русски говорил инженер Полозков.
Р-25 нравится русское слово "давеча".

Только стемнеет, в неподвижности будем лежать,
в небо смотреть, перебрасываясь фразами сухо.
- Ты напоминаешь князя Болконского, - скажет мне Р-25.
- Нет, - отвечу задумчиво, - скорее, я - Пьер Безухов.

От смеха позвякивают наши потроха -
какие-то металлические детали.
А вверху плывут цианидовые облака,
простираются космические дали.

На этой никчемной планете никто не живет,
нам хорошо в теперешней изоляции,
у меня не болит голова, у Р-25 не ноет живот,
зубы от страха у обоих не клацают.

Давеча Полозков собирался нас разлучить.
Мол, Р-25 подлежит аннигиляции.
Зная логины, коды и шифровальные ключи,
несложно уничтожить города, страны, нации.

В небе пролетает крупный болид.
По нашим расчетам вскорости прилетят астероиды.
И ничего-то у нас не болит.
Мы, как это говорится по-русски, - андроиды.