нет от старости лекарств

Вольготна жизнь без пистолета, не на Каретном, не в Кремле.
На Марсе скоро будет лето, но мне приятней на Земле.
На Марсе зацветут каштаны, в морях дельфины поплывут,
а я проказником бесштанным бегу, как будто наяву,
по кромке берега речного. Я самый главный на земле!
Мне все по-прежнему здесь ново! Так буду жить сто тысяч лет!
Мой детский бог очеловечен, без груза лет и без штиблет.
Я тоже бог - красив и вечен, а на фотонном корабле
отправлюсь в путь к другим планетам в сто двадцать пятом январе...

…Мой сон прошел, сейчас не лето,
я за мгновенье постарел.
Я жалкий дух гнилого тела,
несчастный, сгорбленный, больной.
Душа до срока опустела,
как буква «О», как цифра ноль.
Не разобрав во тьме дороги,
чужими тропами ходил
хромой, подавленный, убогий
один, один, один, один...
Мой дряхлый бог бесчеловечен,
пускает время на распыл.
Тоска циррозом точит печень 
и сам не верю в то, что был
такой хороший, светлый мальчик -
косой вершок в худых плечах,
а мне его гораздо жальче,
чем старца, что скулит сейчас,
в свое уставясь отраженье,
считая борозды морщин
и пудря пятна разложенья,
что смехотворно для мужчин.
Он тщится быть таким же юным,
как был сто тысяч лет назад,
но жизнь его заносят дюны,
тоской зашорены глаза.
Он звездолет фотонный чинит,
живет мечтой - попасть на Марс,
и невдомек же дурачине,
что нет от старости лекарств.