Двадцать четыре

А как схватит за палец, и стой всю ночь.
Жопой кверху лежит, вцепился...  Ну, знаешь ли,
это подло.
Громко сопит,  причмокивает.  Нет, правда, сынок,
отпусти-ка меня. Мне ещё хотя бы три часика поработать.

А потом всего-то три часика на поспать.
А потом полтора на службу пилить в подземке.
И пока трясешься в вагоне,
что-то там в рифмочку написать,
если не слиплись зенки.

А потом с начальницей лаяться -
из положенных нам восьми -
девять часов. Уходя, подлить в огонь керосина.
Так уже чисто из вредности: выкуси на возьми.
Лучше меня, блин, знает, как рисовать красиво.

Что там? Училась в художке? Да ты смотри!
Это же все меняет, куда нам, тёмным.
Это ж не мы по двенадцать лет высекали штрих,
ставили руку так, что уже навсегда натёрли.

Это не мы - вместо власти, футбола, баб -
спорили до хрипоты о крестах пейзажа,
напиваясь в общаге (залётный умел лабать,
но ему доставались лишь те,
кто после ушёл в продажи).

Впрочем,  тогда уже знали,
что будет всё ровно так.
Потому и держались вместе, всей бравой кодлой.
Дальше-то всяк за себя... и чего рыдать?
Ну, кому мы в таком количестве ежегодно?

И...
вот с таким настроением прёшься на новострой.
Там у меня халтура, узбеки и, вира-майна,
хитрый прораб, с которым держи востро:
спросят потом с меня - это же я #дизайнер.

Честно: давно б всё бросил,  ушёл в себя.
Просто читать,   писать на полях заметки,
чтобы все чувства в одно -  все пять!
Если бы не она...
да вот этот мелкий

Только  к полуночи я доползу домой.
Встретит холодным ужином, миной пресной:
типа, у нас тут истерика - успокой.
Он же не спит, если папка ему не исполнит
пару советских песен.

Вот и пою, голодный, уставший, злой.
Яростный вой сменяется всхлипами,
мирным, милым, ровным дыханием.

Город лежит золой догоревшего дня,
угольками тв-эфира тускло мерцают окна,
стелется серый смог,
на головнях фонарей оседая пылью.
Изредка тонким росчерком вдоль дорог
ветер проносит искры автомобилей.
Осыпаются листья, белые в свете звёзд.
Псы ложатся над теплотрассой, чтобы чуть-чуть согреться,
Млечный Путь расплескался, как взорванный кем-то мост.
И каштаны стоят, разгребая пепел, как погорельцы.

Нет, ничего я не стал бы уже менять.
Потому что люблю вас так сильно... а счастье...
да так ли важно?
Только не отпускай, слышишь, мелкий, 
не отпускай меня.
Потому что мне страшно,
как никогда ещё не было -
ТАК мне страшно.


__________________________________________
(ролик с картиной Nastya Silyanova "Отцовство")
Youtube
http:///youtu.be/U1YkuclZvAI
VK
http:///vk.com/wall-85186748_304