Любил её

Любил её как лето солнце,
Любил её как ночь звезда.
Дрожал, глядя в её оконце,
Мечтал смотреть в её глаза.

Он обожал один лишь воздух,
Каким питается она.
И землю – грязь, где счастья отзвук –
Ступала милая нога.

Он засыпал и просыпался
Рисуя в мыслях дивный лик.
В мечтах с ней весело смеялся.
Хоть был нелеп и странен, дик.

Не ведал прежде сильной страсти,
Был замкнут, мрачен, недалёк.
И в тридцать пять без всякой сласти
Он совершенно одинок.

Он наблюдал как буйный ветер
Срывал платок с озябших плеч.
Прохладной, ночью этой, летней
Он стать хотел как острый меч.

Защитой мощной и нетленной
Стоять щитом от всяких бед.
Стрелой прицельно и мгновенно
Сразить все целостных побед.

Быть посвящением ей. Тревожно
Все чувства знать. Познать её.
И то, что как бы невозможно
Помочь нам может колдовство.

Собрав былые сбережения,
Продав отцовское кольцо,
Поехал в дальнее селенье
К колдунье старой на крыльцо.

Просил её, давал ей деньги,
И всем возможным умолял
Чтоб та безумцу, бедолаге
Смогла то сделать, что желал.

Он уверял старуху твёрдо
Чтоб та серьезным колдовством
Дала ему те чувства точно,
Что в сердце держаться чужом.

И вместе с нею засмеяться,
И вместе с нею зарыдать.
В одном потоке устремляться
Все муки надвое менять.

Он верил – будет всё как в сказке,
Он думал, знает всю её
Не ждал подвоха в той привязке
И мрак узрел внутри всего.

Надел чужой судьбы наряды,
Увидел ужас в слове «жизнь».
Его любимые обряды –
Теперь спустились в самый низ.

Он спать не мог от злого страха,
От дум тяжёлых, мрачных тем.
К колдунье шёл, пусть та, неряха
Его лишила бы проблем.

Твердил, что та всего не знала,
Как проводить такой обряд.
Виной ошибка... Но сказала:
«Твоё желанье – это яд»

Просил ещё какой-то способ
Унять хулу чужих проблем
И жить как прежде. Есть же что-то
Чтоб всё вернулось на совсем?

Отказ. До боли затрещало
В груди неистовое зло.
«Ты знал безумец, – Прозвучало –
Что не возвратно это всё».

Ему нельзя найти леченья.
Кто знал, что в нежном существе
Сплелись такие злые пренья?
В простом, звенящем ручейке…

Он опустился. В мешанине,
Во тьме отчаянно вопил.
И с дрожью в теле, он не вынес
И яду смертного испил.

Так пролежал всю ночь глухую,
Под знаком жёлтых фонарей
Но никому не внять, какую
Беду назвал в пылу страстей.

Она идёт, она не знает
Что изменило её жизнь.
Осенний воздух воспевает,
Волшебных, сказочных желтизн.